– Нет. Не то…
«Ну не мог человек, совершивший столь изощренные убийства, так бездарно попасться».
– Не верю.
«Подольский. Не мог этот недотепа».
– Или мог? Притворялся? Убедительно сыграл перед нами роль недотепы и сидит посмеивается?
Федор прошел в комнату.
У стены стоял огромный от пола до потолка стеллаж, битком набитый грампластинками. Федор посмотрел на незастеленную кровать с когда-то белой, а теперь серой, усыпанной крошками простыней, и пододеяльник в пятнах.
«Нет. Не мог он».
Федор другим представлял себе убийцу – педантичным интеллектуалом, расчетливым и не оставляющим следов, у которого каждая деталь на нужном месте. А тут…
Он открыл и проверил шкаф.
С полок свисали скомканные майки, края синей спецодежды с заношенными засаленными манжетами и въевшимися пятнами грязи. На вешалке висел единственный костюм, под старомодным пиджаком которого ждала своего часа ненадеванная белая рубашка и завернутые в марлевую ткань брюки с наглаженными до бритвенной остроты стрелками. На полу шкафа, рядом с коробкой с новыми туфлями, валялась жилетка, видимо, мужчина не собирался ее носить. На спинке стула возле шкафа висели галстуки.
«Подольский явно готовился».
– Отказ женщины послужил мотивом?
Федор сфотографировал вещи. Заглянул под кровать, ничего, кроме сантиметрового слоя пыли, там не нашел, решил вернуться на кухню и проверить холодильник. Он прошел через коридор, нарушая тишину звуками нехотя отлипающих от пола носков, и остановился в дверях.
– А это зачем? – спросил Федор, разглядывая закрепленный на стене плакат.
«Подольский явно сам рисовал это», – рассуждал Федор, отмечая то, с какой точностью выведены линии узора под надписью «С днем рожденья меня».
Федор прошел на кухню, подошел к столу, наклонился и еще раз внимательно рассмотрел остывший гвоздь. Развернулся, нажал на кнопку проигрывателя. Игла плавно опустилась, «Битлз» снова запели свою песню: Help! I need somebody…
Холодильник был пуст.
В дверь постучали.
– Рами, открой! Окей? Это я, – крикнул Роберт и продолжил стучать. – Пожалуйста, Рами, слышишь? Нам с тобой нужно поговорить.
– Ого. Какими судьбами? – сказала Рамуте, повернула ручку замка и отступила в сторону, пропуская Роберта. – Если что, там сбоку есть звонок.
– Привет еще раз.
– Зачем пришел?
– Вот был неподалеку, решил заехать.
– Серьезно?
– Ну да.
– Ладно. Приехал и приехал. Проходи. Только я не знаю, о чем нам говорить.
– Так, Рами. Не горячись. Даже не начинай. Окей?
– Я не горячусь. Окей?
Она вернулась в комнату, достала второй стакан, налила в него виски и предложила Роберту.
– Спасибо, но откажусь. Я за рулем.
Рамуте пожала плечами, перелила содержимое в свой стакан и села в кресло.
– По поводу увольнения… Это ж я несерьезно, ты же знаешь. Рами, ты мне нужна. А по телефону я… Ну пойми меня правильно, тяжелый день, нервы, со всех сторон навалилось и все такое. Окей? Раскричался зачем-то на тебя. Не бери в голову. Окей?
– Окей.
– А это что? – он показал на рюкзак.
– Собираю вещи.
– Куда-то собралась?
Роберт заглянул в небольшой рюкзак, в котором скомканно лежало несколько маек, дезодорант и журнал с кроссвордами.
– Да.
На мгновение Роберт замолчал, задумался и тут же продолжил:
– О! Уезжаешь значит? Отлично!
– Даже так? – она удивилась.
Рамуте думала, что Роберт начнет уговаривать ее остаться. Попросит подумать, не спешить. Начнет извиняться. Скажет, что от наличия профайлера у следователя зависит его престиж.
