Я улыбнулась и кивнула головой.
– А как же вы успеваете учиться? Да еще на дневном?
– Я учился на вечернем, – Севастьянов смутился, растерялся, но быстро взял себя в руки. – Хочется получить диплом поскорее.
– Не боитесь запускать бизнес?
– В принципе, там все уже идет и без меня. У меня есть управляющий, я ему доверяю. А на проверки времени хватит.
Да, конечно, доверяй, но проверяй. В этом мире все жестко.
– Что ж… – Я убрала его визитку. – Приду к вам на Хэллоуин.
Прозвенел звонок. Нужно было идти в аудиторию. Я и пошла. Но все не переставала думать о Максиме. А вечером, после работы, я позвонила Ирке. Она у меня работает психологом, так что мне повезло. В том смысле, что поговорить Ирка любит.
– Ир, мне сегодня как-то не по себе, – говорила я с подругой по телефону. – Может, увидимся? Мне так многое нужно тебе рассказать! Может, закатимся в «Черепаху»? Это ресторан такой, – бросила я удочку.
– Закатимся в «Черепаху»? Казакова! Какого черта! Что там у тебя случилось?
– Ну, Ир, я же говорю, в двух словах не описать!
– А мне не до «Черепах», Казакова! Хочешь поговорить, приезжай ко мне домой. И иди нафиг со своими черепахами, блин!
И она психолог, видали, да? Ведьма на помеле она, а не психолог! Со своими клиентами сюсю-мусю, а подруга звонит, так пошла нафиг! Ладно. На Ирку обижаться глупо. Она за день такое наслушается, что впору ее пожалеть, бедненькую. Вот и срывается на подругах.
Поеду к ней, выслушаю, пожалею. А когда Ирка успокоится, выложу ей свои терзания. Я люблю Ирку. Но после того, как она стала работать психологом, пожалеть вначале нужно ее.
И кстати, у нее дома уютно. Включим грустную музыку и обойдемся без «Черепахи»… Я усмехнулась. Что бы я делала без Ирки? Вон, как старательно она игнорирует мое прошлое… Хотя, оно ей просто до отвращения надоело, я понимаю…
– Ну, Казакова, выкладывай, что у тебя случилось? – как ни в чем не бывало спросила Ирка. Будто сегодня утром я не предлагала ей бежать со мной в Ирландию.
Кто знает, выжила бы я, если б не Ирка. Она и сейчас вселят в меня жизнь всем своим цветущим видом, скептическим выражением лица и легким цинизмом в глазах. Умники – они все циники.
– Почему обязательно должно что-нибудь случиться? – обиделась я, забывая моментом свою прошлую жизнь и окончательно утверждаясь в настоящем. – Что я, не могу повидать любимую подругу?
– Можешь. Но ты ведь предлагала закатиться в «Черепаху».
– И что? Нельзя?
– Казакова! – Прикрикнула Ирка. – Надоела ты мне! Или рассказывай, что случилось, или иди нафиг! Не трави душу!
– Что, трудный день? – начала я подлизываться к Ирке. Пусть успокоится. Она и так человек резкий, если ее не успокоить, будет весь вечер на меня орать, а мне это надо?
– У меня каждый день трудный, Казакова!
– Кто тебя так разозлил? Расскажи.
– Ой, Казакова, ты себе не представляешь…
Все, Ирку понесло! Я всегда с интересом слушала, как Ирка вываливает мне свои новости. Если собрать все ее истории, получится душераздирающий роман.
– Нет, ты представляешь? – тормошила меня подруга. – Приходит сегодня мужик, тянет его под поезд броситься. Анна Каренина, блин! Никаких проблем, как и у Карениной, впрочем, нет. Только этот мужик пьет много. Вот если ему бросить пить, то про поезд он даже думать забудет. Ты когда-нибудь пробовала уговорить алкоголика не пить? Легче было бы внушить Карениной пить почаще, тогда бы ей было плевать на Каренина, на Вронского, на общество и прочую фигню.
