Виноградные грезы. Найти и потерять - страница 29

– Надо было не тебе звонить, а уезжать. – Я покачал головой. – На это и рассчитывал. Она ведет себя как обиженная девчонка!

– Удивлю тебя, Рэтбоун. – Губы Шона дрогнули в улыбке. – Она и есть обиженная девчонка.

– Поэтому я предпочитаю девушек постарше. – Мои комментарии уже не интересовали Шона, а я хотел провалиться сквозь землю.

План рухнул: к моему пробуждению Аристель не должно было быть рядом. И теперь я не знал, как вести себя, как смотреть ей в глаза.

Ари осталась. Сидела на кухне, наверняка плакала. Из-за меня. Бросить ее без объяснений оказалось плохой идеей. Я поговорю с Аристель, она поймет.

Не думая больше ни секунды, я вскочил с кровати и направился к выходу из комнаты. Головная боль отошла на второй план.

– Стой! – Шон преградил мне путь.

– Что?!

– Она испугается тебя, Стив.

Я глянул в зеркало. Вид у меня еще тот: бледность, синяки под глазами, а волосы, которые обычно в легком беспорядке, напоминали паклю.

– Иди в душ, – скомандовал Мюрель. – Я посижу с ней.

– Она любит убегать от проблем.

– А ты – заглушать выпивкой. Дождется, клянусь.

– Спасибо, Шон.

– Иди уже! В благодарность с тебя отличная песня!

Хорошо ли, что Ари позвонила Шону? Набери она номер Марти или Джерада, они бы помогли ей уехать. Без вмешательства Мюреля я бы добился своего – Аристель улетела бы домой.

Я помылся и поспешил на кухню.

– Теперь на человека похож! – улыбнулся Шон.

Опираясь о дверной косяк, я смотрел на Ари: она сидела ко мне спиной. Идеальная осанка, темные кудри рассыпаны по плечам, легкое белое платье – фарфоровая статуэтка. Жизнь выдавала рука: запястье-веточка, тонкие пальцы.

Ари мешала ложкой в чашке на столе. Налила какао, но не притронулась. И я не знал, могу ли ее коснуться. Подойти? Что я скажу?

Шон сидел напротив и, улыбаясь, смотрел на растерянного меня.

– Ну, мне пора. – Мюрель поднялся с табурета. Пиарщик размялся, выигрывая мне секунды, и, перед тем как уйти, обратился к Ари: – Даст бог, свидимся, Аристель. Берегите себя.

В ответ она медленно кивнула.

Мы остались наедине. Я не видел лица Ари и не мог предугадать, что она чувствует. Да что она может чувствовать! Отвращение. Обиду. Презрение. И боль, много боли. Со стороны она – счастливая фанатка, а на деле мы оба привыкли друг к другу за считаные дни.

– Ари, – вполголоса позвал я и пошел босыми ступнями по холодной плитке. – Ари, послушай меня, пожалуйста.

Я повторял ее имя, и оно звучало как оправдание: «Ари, Ари, Ари». Все из-за того, что ты – Ари.

– Ари…

Она тихо, будто в надежде, что я не услышу, всхлипнула. Я коснулся пальцами ее плеча, пресек расстояние между нами и крепко обнял.

– Прости… прости… – шептал я. «Тебе нужно уехать», – скажи, Стив! Они правы, ей давно пора. – Я не хочу, чтобы ты уезжала.

Ари повернула голову, и я нашел ее мягкие губы: нежно, без страсти, я целовал ее, словно касался хрупкого цветка. И ее слезы – роса.

Я опустился на колени. Около минуты водил пальцами по миловидному личику, стирая слезинки, а она не отвечала. Никаких претензий, истерик. Ничего. Может, Ари разлюбила меня? Осталась, потому что нет денег на билет или чтобы сказать в лицо, какой я подонок. Было бы хорошо… правильно. Но я не хотел такого исхода. Что-то внутри меня, отдельное от логики, не хотело. Почему она молчит?!

Несколько секунд Ари сидела неподвижно, а потом я почувствовал, как ее руки дотронулись до моей груди. Обжигая кожу, она надавила, заставляя отстраниться. Я выпрямился в полный рост.