– Коляску купим, – говорит Джейн, – и пару лошадей.
– Ну что коляску, давай уж автомобиль…
– Давай.
Поезд несётся в завтрашний день.
– Завтра в Лондоне будем, – говорит Джейн.
– В Лондоне, – кивает Джим.
– Купим дом в пригороде, – говорит Джейн.
Джим сжимает зубы. Если бы она знала…
– Ты чего?
– Да нет… ничего. Купим дом…
Джейн режет курицу, разливает утренний кофе.
– У нас будет четверо детишек, – говорит Джейн.
У Джима сжимается сердце.
– Обязательно. Два сына и две дочки.
– Ты чего такой?
– Да… так… приболел.
Джейн прикладывает руку ко лбу Джима. Сжимается сердце. Если бы она только знала…
Хочется колотить кулаками в стену в бессильной злобе, что уже ничего нельзя изменить.
Джейн всхлипывает.
– Ты… ты что?
Джейн смотрит на Джима, глаза красные.
– Да знаю я, знаю… Всё знаю.
Джим обнимает Джейн. Смотрит на полосу рельсов впереди.
– А может… свернет где?
– Может…
– Ну что… сворачиваем к туннелю, – говорит нефтяной магнат.
– А не рано? – спрашивает оружейный магнат.
– В самый раз. Как раз успеете подготовиться.
Магнаты поворачивают стрелки. Правда что, пора бы уже и туннелю быть.
– Поезд старенький, как бы не того… – говорит автомобильный магнат.
– Ничего. Всё выдержал и это выдержит.
Магнаты подливают друг другу вина, звенят бокалы, магнаты пьют.
Поезд несется к туннелю.
– Завтра мы будем в Лондоне, – говорит Джим.
– Будем – говорит Джейн.
– Купим дом в пригороде, – говорит Джим.
– Купим, – говорит Джейн.
…поезд выезжает из туннеля, измочаленный, обескровленный, плохо понимающий, кто он и что он. Солнце изумленно смотрит на залитые кровью тамбуры, сожженные вагоны, мёртвые, невидящие глаза, обращённые к небу. Поезд медленно оживает, приходит в себя после туннеля, пытается вспомнить, куда он ехал до того, как, люди заново учатся сеять хлеб и строить дома, вспоминают, как это – обнимать жен и рассказывать детям на ночь сказки.
– Триста тысяч чистой прибыли, – говорит нефтяной магнат.
– Кому как, – говорит оружейный магнат, – кому триста, кому и все пятьсот.
Дымятся руины дома в пригороде Лондона, Джейн смотрит с фотографии на могильном памятнике, где могила Джима, не знает никто…
Поезд прибывает на перрон, делает круг, едет по привычной ветке.
– Завтра будем в Лондоне, – говорит Джейн.
Джим кивает. В Лондоне. Поезд несется шустро, за ночь до Лондона довезет.
– А в Лондоне хорошо.
– В Лондоне хорошо, – говорит Джейн.
– Хорошо, – говорит Джим.
Тарахтят колеса.
– Дом в пригороде купим, – говорит Джим.
– Сад разведём, – соглашается Джейн.
Стучит поезд.
Джим и Джейн украдкой целуются, пока никто не видит в купе.
Джим смотрит на полотно рельсов, может, на этот раз поезд свернёт не туда…
– Ну что… сворачиваем к туннелю, – говорит нефтяной магнат.
– А не рано? – спрашивает оружейный магнат.
– В самый раз. Как раз успеете подготовиться.
Финансовый аналитик смотрит на бесконечное полотно рельсов.
– А вы уверены… что дорога ведет к туннелю?
Нефтяной магнат фыркает.
– Куда же еще?
– Да знаете… всякое бывает.
– Ну, мост там какой, или дорога неровная, ничего, поскачем по ухабам, поезду это полезно.
– А если… ещё что?
– А что ещё может быть?
Финансовый аналитик разводит руками. Не знает.
Поезд несётся в подступающие сумерки.
– Получишь место в конторе у дяди, – говорит Джейн.
– В конторе, – кивает Джим.
– Посадим розы перед домом, – говорит Джейн, – белые, как у матери твоей.
– Белые, – соглашается Джим.
Оба лежат на полке в темноте ночи, отблески огней за окном проносятся по бледным лицам.
