– Валерия Евгеньевна, мне бы немного кипятка, – попросила я у нее.
– Да, пожалуйста, чайник только вскипел, – очнулась она. – У нас сегодня на ужин будут щи с говядиной, – обрадовала меня домработница.
– Нет, спасибо. От щей воздержусь, – сказала я и, разорвав пакетик кофе экспрессо, высыпала содержимое в бокал с кипятком.
– И что же вы будете есть? – удивленно спросила Валерия Евгеньевна.
– Да ничего не буду. Не беспокойтесь, у меня кофейная диета – по бокалу три раза в день, – успокоила я домработницу.
Окинув меня критичным взглядом, Валерия Евгеньевна полюбопытствовала, зачем мне, и так склонной к дистрофии, диета?
– Щи-то постные, без жира, – убеждала меня домработница.
Что они без жира и без мяса, я и сама видела. Но не говорить же ей, что мне не хочется есть помои. Схватив свой кофе, я ретировалась с кухни.
Позже, подперев дверь своей комнаты стулом, я достала из сумки приготовленную тетей Милой провизию. Ужинать за одним столом с моим подопечным и его домработницей я не собиралась по двум причинам: во-первых, то, что они едят, начисто отшибает всякий аппетит, а во-вторых, мне, мягко говоря, была не очень приятна их компания.
Уплетая за обе щеки холодные голубцы, я размышляла над тем, как решить вопрос моего питания в этой квартире. На ум приходило несколько вариантов. Покупать продукты самой, и пусть Валерия Евгеньевна готовит для меня отдельно, или питаться в ближайшем кафе. Также можно ездить к тете Миле. Каждый путь нес в себе те или иные недостатки. Например, ездить каждый день к тете Миле далековато. Еда же из кафе любого доведет до язвы желудка. Я даже начала подумывать, а не начать ли самой готовить, но затем отвергла эту идею. Ведь из-за готовки у меня не останется времени выполнять свои обязанности.
Собрав остатки трапезы в пакет, я пошла на кухню предложить Валерии Евгеньевне стать моим личным поваром, однако предложение застряло у меня в горле.
Валерия Евгеньевна к моему приходу выложила сваренные кости из кастрюли на тарелку, перелила готовый бульон в кастрюлю побольше и теперь кипятила в нем четыре прямоугольных оструганных обрезка обычной сосновой доски. Двумя половниками она удерживала доски в бульоне, чтобы они не всплывали. Более дикого и непонятного зрелища я не видела и в самом страшном сне. У плиты на моих глазах орудовала буйнопомешанная. По коже побежали мурашки – куда я попала?
Я незаметно проскользнула к мусорному ведру, чтобы потихоньку избавиться от пакета с отходами, но в последний момент была замечена, и звук падающих на пол половников заставил меня вздрогнуть и резко обернуться.
– Да что же вы так подкрадываетесь? – воскликнула домработница, держась за сердце.
Мой взгляд невольно устремился к всплывшим в кастрюле доскам. Валерия Евгеньевна это заметила и сказала будничным тоном:
– Я доски хорошо помыла. Покипят еще минут пятнадцать, потом выну и запущу картошку.
– Да, да, конечно, – торопливо закивала я, соглашаясь, – сосновые чурбаки самые наваристые. Я и сама так делаю. – Говоря, я медленно пятилась к двери.
– В каком смысле чурбаки наваристые? – нахмурилась домработница. Рядом с ней на столе лежал огромный тесак, что наводило меня на тревожные мысли о возможной внезапной вспышке ярости, которую может вызвать мой неправильный ответ. Нужно было замять опасную тему.
– Ой, спать что-то хочется, – зевнула я, прикрывая рот ладошкой, – пойду в свою комнату посплю. Первый день на работе всегда самый тяжелый.
