Мой папа.
Мой папа, Алексей Петрович Страгин, сначала работал мастером открытых работ на горном руднике. Работа была посменная: то в утро то в вечер, а то и в ночь. Если работа была в первую смену, то он должен был вставать в четыре часа утра и это в полярную ночь. Как рассказывала мама, после продолжительного звонка будильника, папа сползал с кровати, садился на пол и продолжал спать, сидя на полу возле кровати, пока мама готовила завтрак.
Мы спали в одной комнате, но я никогда не слышал, как звонил папин будильник, так как всегда дрыхнул "без задних ног".
Когда мы пошли в школу, то на первых уроках, за частую, тоже спали за партами, облокотившись на руку или спали прямо с открытыми глазами, вроде как смотрели на классную доску, но при этом ничего не видели и не слышали. Учителя понимали наше состояние в полярную ночь и очень деликатно проводили утренние уроки первой смены.
Помню, как-то на зимних каникулах, уже в старших классах, я зачитался книгой до полуночи. На следующий день меня разбудил телефон. За окном светало. Звонила мама с работы и страшно удивилась, что я еще сплю— на часах было два часа дня, а за окном был не рассвет, а голубые сумерки. Я проспал четырнадцать часов и спал бы еще, если бы мама меня не разбудила телефонным звонком.
Вот такие они сонливые полярные ночи.
После ночной смены, утром, придя домой, папа ложился спать и спал до обеда. Пока сестра Настя была маленькой, мама не работала и мы все вместе были дома. Мы старались не входить в комнату, где спал папа, хотя и мне и особенно маленькой Насте очень хотелось с ним пообщаться.
У нас дома была игра – набрось кольцо на деревянный столбик. Как сейчас помню, что столбик был зеленого цвета, а острый его кончик – красного. Размером столбик был сантиметров двадцать пять -тридцать.
Пока мама возилась на кухне, Наська все-таки пробралась в комнату к папе и ангельским голосом стала звать:
– Папа, вставай, папа, вставай, – я вошел в комнату вслед за ней и с интересом наблюдал, что же будет дальше.
Папа сладко спал, подложив под левую щеку обе ладошки. Настя, забыв на время о папе, увидела кольца и палку для игры «Набрось кольцо», лежащие возле дивана. Поковырявшись с кольцами, она машинально взяла палку в свою ручку и опять подошла к отцу:
– Папа, вставай, папа вставай,– и неожиданно, со всего маху треснула его по лбу зеленой деревяшкой. Папа подскочил, как ужаленный, сел на диване и непонимающем, сонным взглядом посмотрел на Наську, почесал лоб и, наконец отойдя ото сна спросил:
– Доча! Зачем ты папу стукнула, папе больно !
– А почему ты так долго спал?– ответила она, готовясь заплакать.
Тут прибежала мама, схватила Настю на ручки, та наконец заревела, за тем подлетел папа, начал ее целовать-успокаивать.
Короче они начали вдвоем с мамой возиться с сестрой, а на меня никто не обращал внимания, хотя я тоже ждал, чтобы папа меня заметил.
Всеми забытый и обиженный, я выскользнул за дверь у побежал во двор.
Мама, как и многие женщины нашего дома в те времена, не работала – была домохозяйкой. Она плохо переносила Север, особенно полярные ночи, была худенькой и часто болела. С появлением сестры-Насти она как ни странно, воспрянула духом – стала меньше болеть, слегка поправилась, но забот стало больше.
Надо сказать, что в те годы в Руднегорске с определенными продуктами были проблемы: так молоко было по карточкам, по-моему, литр в неделю на дошкольника, яйца привозили два-три раза в год и всякий раз надо было стоять в очереди чуть ли не целый день. Давали по сто штук на человека. Люди стояли целыми семьями, чтобы купить максимальное количество. Папа был на работе, но на маму, меня и Наську полагалось аж три сотни яиц и мы их, естественно, выкупали в полном объеме.
