За сарайками большая группа наших мальчишек играла в ляпы и я тут же к ним присоединился. Как положено, новый входящий в игру становился водящим, и я весело погнался кого-нибудь ляпнуть и очень быстро ляпнул Петьку Сальникова, по кличке " Сало". Петька был очень разочарован, что я его так быстро "ляпнул" ( его все быстро догоняли, потому что он был толстый и неуклюжий), и по сложившейся традиции решил выместить зло на мне озвучив дразнилку в мой адрес:
– Вирелка- в жопе грелка!– обидчиво пробубнил он.
На что я в ответ громко продекламировал:
– Петька жрет – ему все мало,
Жопа толстая, как сало!
Радостный гогот пацанвы, привычно собравшейся вокруг "заляпанного" водящим, было своеобразной положительной оценкой моего стихоплетного творчества. Как и для оторопевшего Сало, для них было большой неожиданностью, что во меня проявился такой поэтический, с позволения сказать, талант. Присутствующий при этом Борька Коротин на этот раз не стал поддерживать своего коллеги по дразнилкам и правильно сделал.
После окончания игры в ляпы, я отозвал его в сторону и сказал:
– Если ты еще будешь дразнится, я всему двору зачитаю вот эти стихи про тебя.
И я негромко, чтобы слышал только он, прочел ему стих:
– Борька,ржавое корыто,
До краев говном набито.
– Не надо их читать, – угрюмо произнес Борька,– я больше не буду дразнится.
Да, в моих, так называемых, стихах, использовались грубые и вульгарные слова, которые никогда не произносились в нашей семье и я, сам даже во дворе, практически их не употреблял в своей речи.
Тем не менее они произвели большой эффект как на моих дразнильщиков, так и на всю нашу дворовую команду.
Через пару лет все дразнильные традиции остались в прошлом – мы взрослели, но то, что я пишу стихи осталось у многих в памяти. В последствие ко мне обращались даже взрослые старшеклассники, чтобы я на писал для них в стихах записку-приглашение девушки в кино. Я конечно с готовностью брался за стихи и очень гордился, что старшие ребята ко мне обращались с такой деликатной просьбой. Не хочу сказать, что этих просьб было много, и тем не менее, они были.
Вот один из моих "шедевров" того времени:
– Вы мне нравитесь давно –
Приглашаю вас в кино,
Коль согласны – буду ждать
Возле клуба ровно в пять.
Другие стихи-приглашения со временем затерялись в памяти.
Школьное детство и любовь.
Не могу сказать, что я очень любил школу, но я гордился своим статусом ученика первого класса, и что мне, как и другим, более старшим мальчикам нашего двора, мама тоже кричала из окна:
– Валерик, иди делать уроки!
Да, мы теперь ни какие-то там дошколята, у нас теперь есть серьезные дела и обязанности – мы школьники, пусть пока младших классов, но у нас тоже есть тетради и учебники и нам ставят оценки в дневник, который строго проверяют родители.
Но все же школа пока была продолжением нашего детства. Мне нравилось в школе узнавать каждый день что-то новое и познавательное. Я очень любил, когда наша учительница, Вера Николаевна, начинала урок словами:
– А сегодня я расскажу вам о…, – и она называла новую тему урока.
Сам по себе урок, начинавшийся с проверкой домашнего задания и ответов у доски меня утомлял своей однотипностью и монотонностью. Скучно было выслушивать нудные и блеклые ответы у доски некоторых своих одноклассников, плохо подготовивших домашние задания, да и яркие, пятерочные выступления были не интересны – они повторяли все то, что мне было известно, ведь я только что отвечал по той же теме.
