Малыши-на-малыши!
Удивительно устроен человек: от теплого моря и жаркого солнца , от пышной природы и изобилия фруктов и овощей, я возвращался в холодный , заполярный городок с чахлой растительностью и был этому безмерно рад – я возвращался домой.
Последние сто пятьдесят километров железнодорожного пути до Руднегорска были проложены по голой тундре, при чем дорога порой изгибалась, как вопросительный знак так, что из середины состава был виден локомотив и первые вагоны. Ехали со скоростью не более сорока километров в час. Иногда, по непонятным мне причинам, поезд останавливался прямо среди кочек и одиноких карликовых березок, как будто на болоте, и стоял минут по двадцать, но зато вокруг в изобилии росли красивые кусты с вертикальными гроздьями маленьких розовых цветов. Мне они очень нравились и в моей памяти ассоциировались исключительно с заполярной природой. Только через несколько десятилетий я узнал, что это был просто Иван-чай. Родители мне об этом точно не рассказывали, на уроках природоведения тоже, хотя, может быть, я был не внимателен в классе, когда мы проходили соответствующую тему.
Не помню на счет автобуса от железнодорожного вокзала до Руднегорска, но помню, что нас всегда встречал кто-нибудь на легковой машине с папиной работы или его знакомые. Поезд приходил в первой половине дня. Возвращались с отдыха обычно в двадцатых числах августа, когда погода в мурманской области была еще совсем приветливая, а солнце ярким и теплым.
Во дворе мальчишки играли в футбол, а тут мы подъезжаем к подъезду на машине. Пацаны обступают машину, наблюдая как мы выгружаемся. Я выхожу из автомобиля во всем новом: серенький чешский костюмчик, брюки-дудочки(мама за ним стояла в московском ГУМе полтора часа), новые коричневые ботинки, весь такой загорелый и подросший за лето( папа потом измерил дома возле дверного косяка- плюс десять сантиметров после последней отметки). Ребята слегка смущены моим внезапным появлением и модным видом, а я завидовал им, что они стоят в простой, дворовой одежде, в которой можно играть в футбол и бегать по крышам сараек, бороться на песке и с разбега прыгнуть в глубокую лужу, чтобы было больше брызг.
Наспех пожав всем руки, я быстро сбегал домой, переоделся в нормальную, по моим критериям, одежду, и уже как полноценный член нашего дворового братства вылетел во двор. Пацаны расплылись в одобрительных улыбках. Коля-Калина, неизменный капитан нашей малышовой футбольной команды, в знак особого расположения, дал мне пробить одиннадцати метровый удар. Лихо разбежавшись, я с упоением пыром вколотил мяч в ворота команды из соседнего двора. Играли "малыши-на-малыши".
Это выражение, конечно же, изобрел Калина, со своим вольным обращением с русским языком, еще в дошкольные годы, но даже когда мы учились в пятых-шестых классах, старшие ребята продолжали по привычки называть нас "малышами".
В нашем доме было две команды: взрослая – ребята от седьмого класса и старше и наша, малышовая, то есть от дошколят до шестого класса включительно.
Так как у Калины был старший брат Федя-Фэд, то он учил его всей замысловатой науке игры в футбол. Откуда Фэд все знал и умел мы не задумывались— ведь он был старшим, да еще и "королем" нашего двора. Ну а Колька уже учил меня и других пацанов. Слово "пацаны" было повседневным в нашем лексиконе и широко использовалось по всему Руднегорску. В старших классах из разговора оно незаметно исчезало и в обращении заменялось на более привычное к современному языку "ребята".
