Виртуализированный мир капитализма - страница 12

При всей очевидности этого положения, связывание смысла со словом вне той общественной реальности, той культуры, где оно функционирует и наполняется смыслом, к сожалению, встречается еще в гуманитарных науках. В качестве такого рода казуса можно рассматривать то, как некоторые интерпретаторы терминов «виртуальный» и «виртуализация» ищут в античности истоки современного понятия виртуализации. Их взоры устремлены на корни «virtus» и «virt», характерные для слов, которые означали «возможный», «потенциальный» и даже «сила», «доблесть», «добродетель». В том же духе происходит обращение к более поздним трактатам, где встречается прилагательное «виртуальный». В частности, происходит отсылка к работе Фомы Аквинского, который употребил этот термин как синоним «потенциального»: «Ввиду этого следует признать, что в человеке не присутствует никакой иной субстанциональной формы, помимо одной только субстанциональной души, и что последняя, коль скоро она виртуально содержит в себе душу чувственную и душу вегетативную, равным образом содержит в себе формы низшего порядка и исполняет самостоятельно и одна все те функции, которые в иных вещах исполняются менее совершенными формами» [1]. Встречаются также указания на то, что в аналогичном значении данный термин использовался в работах Дунса Скота и Николая Кузанского.

Продемонстрированное выше обращение к истории слов может представлять лингвистический интерес, но не представляет никакого интереса для нашего исследования. Отсылки к теоретическим поискам Аквинского, Скота и Кузанского, когда речь идет о современной виртуализации, то есть к тому словоупотреблению, которое существовало тогда, когда не было не только современной виртуализации, но и предпосылок для нее, представляется нам нелепицей. История развития языка показывает нам, что слова постоянно меняют свое значение. Для новых явлений употребляются старые, оказавшиеся «под рукой», пригодные по ряду смысловых ассоциаций и внутренней форме слова. Первоначальное значение утрачивается, старый смысл заменяется новым. Л. С. Выготский в книге «Психология искусства» [2] указывает на то, что слово «мышь» когда-то означало «вор», и только со временем эти звуки стали обозначением мыши. Однако биолога, который изучение мыши начал бы с исследования происхождения названия этого животного, и уж тем более с апеллирования к его первоначальному смыслу, справедливо сочли бы сумасшедшим.

Современное употребление термина “виртуализация” пришло в социальные науки вовсе не из философии, а из технической сферы. Именно в технической сфере прочно закрепился этот термин и было сформировано современное понятие виртуального и виртуализации, которое имеет место там, где процесс воспроизводится на качественно новой основе, продолжается в этом воспроизведении и оказывает обратное влияние на свою основу. Как связаны техническое понятие виртуализации и понятие виртуализации социально-экономических процессов, на разработку которого и направлена наша работа, показал Миколай Загорский в рецензии на первую книгу о виртуализации [3]. Здесь же хотелось бы обратить внимание на то, что эти понятия, скорее, фиксируют схожие тенденции в развитии техники и в социальных процессах.

Хотелось бы только дополнить эти соображения некоторыми замечаниями. Это касается использования термина “виртуальная реальность”. В 1970-х годах в Массачусетском технологическом университете это словосочетание было введено в обиход для обозначения сконструированных при помощи компьютера трехмерных искусственных моделей реальности, создающих эффект присутствия в них. Этот эффект первоначально использовался в целях обучения в военной области в качестве тренажера для пилотов и т. и. Позднее эффект стал неотъемлемой частью развлекательных технологий: компьютерные игры, виртуальные экскурсии и т. д. Термин широко распространился благодаря маркетинговому ходу Жарона Ланье. Он использовал словосочетание “виртуальная реальность” как название нового класса продуктов, создаваемых при помощи компьютерных технологий. В таком значении это словосочетание стало частью массовой культуры. Соответственно, «виртуальность» и «виртуализация» в ряде случаев также стали восприниматься как производные от него – как на бытовом уровне, так и в социальных науках.