28 декабря 1938 года, среда.
Москва, Петровский бульвар
Луч утреннего солнца проникал в окно через сизую пелену папиросного дыма. Седой высохший старик, укутанный пледом, сидел в инвалидном кресле с велосипедными колесами. Он жевал губами картонную гильзу помятой папиросы и елозил тусклыми глазами по предметам обстановки – по старенькой мебели, по цветочным горшкам на окне, по старым географическим картам, во множестве висящим на стене. Тишину комнаты нарушало редкое покашливание старика и громкий стук часов с гирьками.
Из другой комнаты вышла девушка лет двадцати четырех, в сером платье из плотной шерсти. Шея ее была повязана темно-синим платком с белым узором клинописи, а волосы были подстрижены коротко, до плеч – по последней моде. Они сами завивались внутрь, хотя некоторые модницы подкручивали кончики горячими щипцами. Но Варвара не была модницей. После того, как погибли родители, на ее плечи свалился парализованный дед и брат, контуженный в детстве выстрелом из винтовки.
Варвара не знала, зачем живет. В детстве она мечтала заниматься какой-нибудь наукой, как отец. Общаться с интересными умными людьми. И, конечно, быть счастливой. Но отец, а потом мать погибли, и жизнь Вари резко изменилась. Она закончила ФЗУ, а потом устроилась на фабрику, чтобы получить направление в институт, но так и осталась рабочей.
Варвара с укоризной посмотрела на деда, взобралась на табуретку и начала подтягивать гирьки настенных часов. Цепочка торопливо затрещала.
– Очень много вы курите, дедушка, – сказала она. – Совсем ведь дышать нечем.
– А ты отвори окно, – прокряхтел дед.
Варя мягко соскочила с табуретки.
– Зима на дворе, какое может быть окно? Сегодня солнце вышло, наверняка мороз стал крепче вчерашнего. Вы дома все время, дедушка, оттого забыли, что зимой холодно бывает!
– А с чего это ты не на фабрике? – проскрипел дед, подозрительно оглядывая внучку.
– У меня отгул за две ночные смены, дедушка.
– А куда нарядилась-то? По дому работы мало, что ль? Хвостом крутить небось! Только не вздумай в дом кого привести!
– Нет, дедушка, – Варвара усмехнулась. – Не бойтесь, не приведу. Но мне надо бежать, есть очень важное дело.
– Какие у тебя важные дела, пигалица? А обед-то кто сготовит? Ишь! Важная она стала!
– Я соседку, тетю Веру, попросила, она за вами присмотрит, – крикнула деду Варя, направляясь в прихожую.
– А Павка-то где? – спросил дед, заскрипел колесами инвалидного кресла и вскоре возник в проеме прихожей.
– На сборах Павлик, – сказала Варя, надевая пальто. – Я вот хочу сбегать в ОСОАВИАХИМ, узнать, далеко ли его направили. Может, ему надо что, а то ведь даже домой не зашел. Мороз-то какой!
Старик пожевал потухший окурок и, подозрительно оглядевшись, спросил:
– А почему мы в другую квартиру переехали?
– Никуда мы не переехали, дедушка! Что вы мелете? – раздраженно ответила внучка, надевая вязаную шапку и поправляя платок на шее. – Вы уже вчера спрашивали.
– А где же тогда моряки?
Варя знала, что, когда с дедом случается приступ маразма, лучше ему поддакивать, а не спорить.
– Скоро придут моряки, – ответила она. – Ружья почистят и придут.
