При скрипе двери дежурный приподнял голову, раскрыл сонные глаза, оторопело вскочил и вытянулся. Кирпичное лицо его заметно побледнело. Женщина секунду смотрела на него, глаза ее не выражали ни гнева, ни возмущения. Сделав два небольших шага, она сильно, с размаха, по-мужски, ударила дежурного отворотами перчаток по лицу один раз, другой…
Дежурный, сопя носом и дергая перекосившимся лицом, схватился за рычаг. Железные створки открылись, женщина села за руль, и машина въехала в ограду.
Справа и слева от главного корпуса клиники отходили одноэтажные пристройки, не похожие на больничные, – очевидно, это были помещения обслуживающего персонала. Поблескивал цветной мрамор подъездов.
Круто развернувшись, машина остановилась.
– Демарсе! – сказала женщина усталым, безразличным голосом. – Вы будете спать здесь или поедете домой?
Из машины высунулась заспанная помятая физиономия мужчины. Он посмотрел на синеющее небо и прищурил выпуклые нагловатые глаза.
– А вы? – спросил он.
– Я пойду отдохну пару часов, – ответила женщина, уже поднимаясь по ступенькам. Мужчина посмотрел ей вслед покорным, по-собачьи преданным, взглядом.
– Возьмите меня с собой.
– Пожалуйста. Я могу положить вас на диване в приемной. Вы как-то уже спали на нем.
– Ну, нет, – попробовал пошутить мужчина. – Лучше я лягу спать на мостовой… Пожалуй, я поеду обратно в клуб.
– Как хотите. Сейчас я пришлю к вам шофера.
Не оборачиваясь, женщина прошла в двери, которые предупредительно, как бы сами собой, открылись перед ней. Она прошла по коридору, устланному мягкой дорожкой. Попавший ей навстречу служитель в белом халате, с пылесосом в руках, отступил в сторону и, вытянувшись, замер у стены. В маленькой приемной ее встретил второй служитель и с торопливой почтительностью открыл двери кабинета.
Войдя, она бросила на письменный стол перчатки и рядом с ними записную книжку.
Раскрывшиеся страницы книжки были исписаны мелким торопливым почерком, по-латыни…
Доктор Крейде взглянул на ручные часы и с нетерпением завозился на неудобном кожаном диванчике.
Что за порядки в этой клинике! Уже два часа он сидит в приемной старшего врача, и неизвестно, сколько еще придется просидеть. Должна же быть, в конце концов, какая-то элементарная вежливость… Хотя, может быть, здесь нельзя этого требовать. Клиника производит довольно-таки странное впечатление. Высокий забор, охрана, колючая проволока… Кроме того, как он смог убедиться, о ней мало кто знает в городе. Полицейский у вокзала, как только доктор Крейде обратился к нему с вопросом, перестал быть любезным и ответил, что не знает в городе клиники под таким номером… Пришлось обратиться к шоферам такси. Но только пятый из опрошенных шоферов знал ее местонахождение. Он-то и привез сюда доктора Крейде, а то пришлось бы, пожалуй, ходить до вечера, разыскивая эту безвестную клинику.
Доктор протер белоснежным платочком свои очки и с неодобрением посмотрел на мужчину в белом халате, безучастно сидевшего за столиком. Спрашивать его о чем-либо бесполезно – он был глух и нем, как рыба, у которой он заимствовал свои глаза.
Причем глух в самом прямом понимании, в этом доктор успел убедиться. Когда он начал докладывать о себе, на неподвижном лице служителя не отразилось ничего. Он просто протянул руку, и доктор Крейде, не договорив начатой фразы, подал ему свои документы. Служитель унес их за дверь, через минуту вернулся и опять протянул руку. Пришлось отдать ему рекомендательное письмо господина Эксона, которое доктор хотел вручить старшему врачу сам. Служитель унес письмо в кабинет, вышел и молча показал на диванчик, на котором он, доктор Крейде, и сидит вот уже третий час.
