Служанки смотрят, как будто у меня две головы внезапно выросло.
— Прочла, — развожу руками. Не говорить же им, что имея на Земле такие же кудри, давно пользуюсь "кудрявым методом" и расчесываю волосы до мытья, а не после. Конечно, здесь нет фена, пенки для фиксации и бальзама. Но должно выйти неплохо. Во всяком случае не хуже, чем сейчас. Потому что в данный момент я действительно похожа на одуванчик.
Мэри немного сомневаясь, все же принимается выполнять приказ. Сара находит в шкафу шелковый палантин.
— Это пригодится для вытирания, — показывает кусок ткани, киваю и с удовольствием смотрю, как пушистые волосы завиваются в тугие спиральки.
— А теперь вот так, — забираю палантин и начинаю аккуратно промакивать каждую пружинку. — Тогда не разрушается структура локона, и волос не пушится.
В общем, когда все приготовления заканчиваются, то, что вижу в зеркале не то чтобы устраивает, во всяком случае ужаса не вызывает. А прической вообще остаюсь довольна. Высокий пучок придает стройности всей фигуре, а кудряшки — кокетливости. Вивьен действительно очень мила. Уверена, я еще буду красавицей. Только нужно подобрать собственный стиль и подчеркнуть преимущества.
А теперь интересно, как маман отреагирует на мое самоуправство.
***
В холле уже ждут собранные сестры. Они действительно невероятно хорошенькие в своих бальных платьях. И похожи друг на друга как близнецы. Впервые задумываюсь, а сколько нам всем лет. Выглядим как ровесницы. Но у кого такое спросишь, не вызывая подозрений?
Гортензия нервно мнет белоснежный веер в руках и кусает губы. Смущается. Она очень неуверенна в себе, и полностью зависима от мнения Селесты. Хотя нежное сиреневое платье ей весьма к лицу, и невероятно красиво оттеняет цвет глаз. Они тоже кажутся сиреневыми, и от этого еще более загадочными.
На Селесте — зеленое, яркое. Волосы завиты и перекинуты на грудь, сверкают золотистым оттенком, выгодно подчеркнутые удачным выбором цвета.
Ну и я ― поросенок в кружеве.
— Ох, ты забыла пудру. Скорее беги наверх, пока маман не увидела! ― первой замечает мою прическу Гортензия.
― Не забыла. Просто не хочу, — спокойно отвечаю.
— Вивьен, ты что задумала? — подключается к разговору Селеста, шипит раздраженно. ― Как без пудры? С такими волосами!
― С какими такими? — невинно смотрю ей в глаза.
Она боязливо осматривается и наклоняется ко мне, будто секрет готовится рассказать.
— Рыжими... — шепчет, будто я не видела себя в зеркале.
― И?
― Рыжий обычно у… у… ― бросает беспомощный взгляд на Гортензию.
Но та стоит свекольная, даже дышать боится.
― У девушек… у леди… в доме терпимости… ― последнее слово говорит одними губами. Почти неслышно.
Теперь и ее щеки пылают.
― Вот прямо по цвету выбирают?
Едва не смеюсь в голос. Ну что за ерунда!
— Просто у рыжеволосых очень пылкая натура, — кусает губы. ― Не получаются из них верные жены.
― А что блондинки не изменяют, или брюнетки? ― уже не сдерживаю хохот.
― Ну конечно и такое бывает. Но рыжеволосые чаще, — нравоучительно изрекает. — Понятно, что пудра не скроет цвет полностью, но хоть не будешь так вызывающе выглядеть. Демонстрировать пошло! Как будто ты готова… будто ты приглашаешь… Предлагаешь… ― фразу она не заканчивает, совсем сникнув.
Я закатываю глаза. И именно в этот момент слышится гневный крик маман.
— Вивьен!
Мои волосы несомненно видны с лестничной площадки. Леди Роуз замерла на ней, как статуя, приложив ладонь к груди. Нетрудно догадаться, что ее так поразило.
