Предваряя мой вопрос, Лесник пояснил:
– У прислуги сегодня выходной…
Как все удобно сложилось! Слуги гуляют, Куракина срочно вызвали в аэропорт – дом пуст. Один Самсон Епифанов в нем. О нашем приезде никто не знал… Неужели убийца пришел за Самсоном, но младшенький к тому времени успел перетрусить и сбежал в город?
Голова от мыслей прямо трещала. Я помассировал яростно кончиками пальцев виски, словно током пронзаемые.
– Господин инспектор, мой клиент вам еще нужен? – учтиво поинтересовался Евгений Постегайло. – Ему будут предъявлены какие‑нибудь обвинения?
– Нет, что вы! – развел руками Григорий Лесник. – Господин Туровский вне подозрений!
– Мы можем уйти? – уточнил Постегайло.
– Вы свободны, – разрешил Лесник. – Однако, господин Туровский, подпишите на всякий случай вот эту бумаженцию…
Он взял в руки папку с документами, которую поднес один из поручиков, и протянул мне. Я удобно устроил ее на коленях, открыл и пробежал глазами текст стандартного документа – обычной подписки о невыезде из города до конца следствия. Подмахнул написанное и вернул папку Леснику.
Евгений Постегайло помог мне подняться. Мы тандемом направились к выходу.
– Я на катере. Так что отвезу тебя домой. Там Кубинец уже рвет и мечет! – сообщил Постегайло.
Мы ступили на порог, и нас догнал зычный голос Григория Лесника:
– Господин Туровский, ждите меня в гости. Наслышан о вашем славном пиве. Хотелось бы испробовать его лично из рук мастера.
– Всегда рад, – ответствовал я.
– Как клиент? – ехидно поинтересовался Гонза Кубинец, встречая меня на крыльце дома.
– Уже мертв, – сообщил я, направляясь мимо него к лестнице, ведущей на второй этаж в мою спальню.
Ужин Кубинец потрудился притащить в постель. На большом подносе стояли блюдо с фаршированным мясом перцем и литровая кружка пива. С аппетитом умял кулинарный шедевр, запил все пивом и потребовал наполнить кружку по новой. Гонза хладнокровно исполнил мою прихоть: спустился на кухню, извлек бутылку из холодильника, принес – без всяких возражений. За вторым бокалом я поведал ему вкратце историю моего злосчастного путешествия в дом Кактуса, то есть Валентина Куракина, расписал в красках смерть Троя Епифанова, арест его сына Самсона и знакомство с новым инспектором криминальной полиции Васильевского острова Григорием Лесником, ненавязчиво напросившимся к нам в гости.
– И как тебе этот тип? – с интересом спросил Гонза, который славился еще и тем, что жутко не любил людей в голубой форме.
– Не дурак, – оценил я. – Крабов, да упокоится душа его в мире, хоть и был своим, но все же в сравнении с Лесником заметно проигрывает.
– А по поводу всей этой катавасии что думаешь?
– Странно все как‑то. Много неясностей и глупостей… Честно говоря, сейчас ни о чем думать не хочу. Моя голова похожа на чугунный котелок, по которому какая‑то сволочь усиленно лупит двухсоткилограммовым молотом… Давай пораскинем мозгами завтра. Сон – вот о чем я мечтаю в данную минуту!
В подтверждение решительности своих намерений я одним глотком допил пиво, поставил пустой бокал на поднос и залег в кровать, как в берлогу, свернувшись калачиком и укутавшись простыней. Уснул мгновенно. Даже не уснул, а отрубился.
Проснувшись утром, я обнаружил, что по моей комнате нервно расхаживает Гонза. Вид у него был весьма встревоженный, но разбудить меня он не осмелился. Бродил вокруг, ожидая, когда я открою глаза.
