Ноги не слушали и, когда Лена заметила, что Лида отстала, подошла и взяв её под руку, увлекла неспеша за собой. Григорий шел, не глядя под ноги, его взгляд был устремлён в одну точку.
Напротив дома остановились и стояли около минуты молча. По всему было похоже, что сейчас в доме никто не живёт. Во-первых, дом был сильно разрушен, во-вторых, не было ни окон, ни занавесок из чего-либо, вместо них, кругом копоть и нет следов проживания людей.
– Пойдём?! – посмотрев вопросительно на Лиду, спросил Гриша.
Лида, не отвечая, молча двинулась к входу во двор первой. Дом был двухэтажный, с двумя подъездами и квартиры, расположенные в южной части дома были повреждены меньше и, по всей видимости были жилыми. Троица аккуратно вошла в ближний, северный подъезд. Кругом на лестничной площадке беспорядочно были разбросаны кирпичи, куски досок и другой материал, обрушенный, в результате взрывов. В потолке второго этажа зияла дыра. Поднялись на площадку 2-го этажа. Дверь правой квартиры была вынесена от взрыва и через дверной проём и комнаты, можно было через дыру в стене увидеть фасад дома на противоположной стороне улицы. Вторая квартира, расположенная прямо напротив лестничного пролёта, также пострадала сильно, что делалось в третьей квартире понять нельзя было, дверь была наглухо закрыта. На чердачное помещение можно было подняться по закреплённой к лутке лестницы. Проём лутки не был закрыт крышкой и также, через него можно было видеть лёгкие перистые облака на небе.
– Я загляну туда, – толи спросил, толи утвердительно сказал Гриша, показав на лаз в потолке на чердак.
Лида только вздёрнула плечами, не зная, что сказать, так как не могла знать, что там и стоит ли вообще то видеть. Она и сама хотела посмотреть на место гибели Пети, если это оно и одновременно боялась того же.
Гриша ещё немного помялся, переступая с ноги на ногу и медленно, прощупывая ступени начал подниматься вверх. Поднявшись на чердак, он стал ходить там взад-вперед, что отражалось звуками шагов и хрустом битого стекла, с шорохом развалин, скрипом нарушенных деревянных соединений и движением его тени, пробивающейся через лаз лутки.
– Лида, тут довольно опасно ходить, но, если желаешь, то я помогу тебе взобраться и проведу по чердаку. Ты, как?
– Да, помоги. Я хочу посмотреть.
– Ты сирень или оставь, или бросай мне – я поймаю.
Лида дважды бросала букет, так как он рассыпался, пока Гриша не поймал все ветки сирени. Затем осторожно поднялась, где Гриша помог ей подняться на чердак. Там было пыльно, грязно и всё разворочено взрывами. В двух местах зияли дыры в потолке. Крыши, как таковой на этой стороне дома не было, только разбитые балки и стропила, а под ногами кучи битой черепицы.
Лида, осторожно пройдя между двумя дырами по оставшемуся перешейку, подошла почти вплотную к останкам фронтоны и ахнув, присела.
– Что, Лида? Что случилось? – буквально перепрыгнув через потолочную прореху, оказавшись рядом, подхватил, сползающую на строительный мусор девушку.
– Вон! – указав рукой на искорёженные и расщеплённые, что лучины брусья, оставшиеся от фронтона, – видишь?! Это его, Петина кровь!
Гришка, повернул голову и правда, увидел на древесине засохшую вместе с пылью потемневшую кровь. Сомнения не было, что это была кровь и то, что эта кровь Петра, тоже сомневаться не приходилось. Всё сходилось с рассказом Василия Каверзина. Лида была растеряна, пребывала в некоторой прострации и ей необходимо было время, чтобы прийти в себя.
