Vita nova, nova… - страница 11

– Ну? – спросила я после того, как смогла отдышаться.

– Здесь мы в безопасности, – ответил он, хотя я не об этом спрашивала. – Впрочем, ты ведь не о том меня спрашивала?

– Ты как будто читаешь мои мысли, и мне это не нравится.

– Это вполне понятно.

– Пожалуйста, перестань.

– Я не умею читать мысли, но твои предугадываю, потому что слишком хорошо тебя знаю. Ты ведь никогда не говоришь то, что думаешь. Пока ты не в себе, я не могу считать тебя безопасной.

– Меня безопасной?!! Да о чем ты? Это может быть я тебя заманила сюда дурацкими посланиями и газетными розыгрышами? И теперь ты мне говоришь, будто я для тебя небезопасна? Так это ты не в себе! Послушай, мне надое…

– Хочешь знать, что происходит?

– Разумеется!

– А все очень просто. Ты – это не ты. Ты вообще здесь быть не должна.

– Вот именно здесь я точно быть не должна. Что это за место вообще? Бомбоубежище?

– Ты не должна быть в этой жизни.

– В этой жизни? Что это значит? Меня нужно убить? Только хочу предупредить: я оставила о себе знать. Кое-кто знает, что я в этом доме!

– Ты об этой записке? – с сочувствием спросил мой спутник, достав из своего собственного кармана листок из моей записной книжки, а увидев мои округлившиеся глаза, поспешил объяснить. – Не пугайся, я говорю не о смерти. Ты живешь не своей жизнью, не своей судьбой. Ты взяла чужую жизнь, поступила не слишком вежливо. И кое-каким ребятам это не очень нравится. Хотя это дело десятое, разозлились они на тебя не только из-за воровства.

– Так они хотели убить меня?

– Они подослали к тебе убийц. Да если б и меня задели, не особенно расстроились бы… Мы с тобой повязаны крепко.

В помещении, в котором мы находились, было довольно светло из-за множества свечей. Я почувствовала боль в коленке, которой ударилась, и опустилась на земляной пол. Больше присесть было некуда. Мой чокнутый собеседник проделал то же самое, усевшись напротив, и продолжил свое повествование:

– Так вот, ты прихватила то, что тебе не принадлежит – чужую судьбу.

– Это что, можно просто взять… руками? – довольно скептически спросила я.

– Можно. Вот смотри.

Он полез за пазуху и вытащил оттуда потрепанную колоду старинных гадальных карт, по одной начал раскладывать предо мной на полу. Едва заметные, стертые временем или чьими-то руками изображения являли собой различные человеческие фигуры.

– Вот это – сербская крестьянка, пятнадцатый век, трудное время… Это – испанская герцогиня, век семнадцатый, – объяснял он мне, раскладывая карты по одной. – Это корейская принцесса – одна из лучших карт, по моему мнению, самая интересная судьба. Еще финикийская служанка. Декадентская поэтесса – тоже забавно…

Я рассматривала антикварные картинки почти безучастно. Мне снова показалось нереальным все происходящее. Как будто бы мне предложили игру, правила которой я никак не могла понять.

– Как же я могла для себя выбрать такую жалкую жизненку, как моя теперешняя? – поинтересовалась я насмешливо.

– Тогда, видимо, ты руководствовалась иными мотивами.

– Откуда ты взял эти карты?

– Моя обязанность сохранять их.

– Понятно, – сказала я, хотя мне нечего не было понятно, да и понимать не хотелось. Но в голове стало возникать какое-то пока еще не ясное воспоминание. О чем-то или о ком-то очень знакомом, давно знакомом. Это ощущение, когда не можешь вспомнить что-то очень важное, было беспокойным и мучительным.

– Землевладелица из Афин, девчонка из индийской деревни, метеоролог из Антарктиды…, – продолжал он тем временем.