Игнат с удовольствием отметил, что тени на губах Таи сдвинулись, обозначая лёгкую улыбку.
— Не могу сказать, что я совершенно безобидна. Но маньяков вроде в нашей родословной не было. Папу плохо знаю, он бросил нас, когда мне было пять лет. Если верить маме, он парнокопытное, но не маньяк. Она вырастила меня сама. Она и дедушка. Они оба преподают литературу. Живут недалеко за городом, но мы сейчас не очень часто видимся.
Игнат пытался уловить эмоции в голосе Таи, но она говорила на удивление спокойно. Он наклонился вперед.
— Почему?
Тая задумалась.
— С мамой мы не очень близки. Она была моим классным руководителем, и гораздо больше ей удавалась роль учительницы, чем мамы. Для неё было намного важнее, чтобы я получала хорошие оценки и не собирала замечания от её коллег.
Игнат чуть сдвинулся и коснулся сцепленных напряжённых пальцев Таи. Его широкая ладонь с лёгкостью накрыла обе её руки.
— Не слишком весело звучит.
— Всё не так уж страшно. Она очень жёсткая женщина, консервативная и не умеет проявлять чувства. Но я точно знаю, что она меня любит. Просто мы с ней абсолютно разные.
Тая ощущала ладонь Игната, словно сгусток энергии, подпитывающий и успокаивающий. Первой реакцией было отдёрнуть руку, слишком это было интимно, но она сдержалась. Почти сразу убедила себя, что это дружеский жест, и не нужно на любое его прикосновение реагировать как на флирт.
— Как же она смогла смириться с твоим внешним видом?
Тая приподняла брови и отвела взгляд. Игнат почти сразу сам и ответил на свой вопрос:
— Не смогла, значит?
— Ну, скажем так, смирилась, но только внешне. Во всяком случае, войны по этому поводу больше нет. Скорее единичные выступления и тихое недовольство.
Игнат осторожно обрисовал пальцем костяшку на руке Таи и ухмыльнулся.
— Почти уверен, больше всего её взбесил пирсинг в носу.
— Не угадал. Пирсинг на втором месте. Да это уже неважно. Мне всё равно, что думают окружающие, в том числе вы. Это моя внешность, и мне так комфортно.
Игнат почувствовал несвойственную жёсткость в голосе Таи. Она вытянула руки из его ладоней и встала со стула.
— Нужно поспать, завтра на работу.
Тая направилась к дивану, но не обошла его, а, перекинув ноги через спинку, перевалилась на сиденье. Укутавшись в покрывало, она плотно зажмурила глаза, заставляя себя заснуть.
Игнат тоже вернулся в кровать и уже оттуда проговорил, осознав это только сейчас:
— А я вот, кажется, к тебе привык.
[1] Баньши — в ирландском фольклоре и у жителей горной Шотландии особая разновидность фей. Издаёт пронзительные вопли, в которых будто сливаются крики диких гусей, рыдания ребёнка и волчий вой, оплакивая смерть кого-либо из членов рода.
7. 7 глава. И что будет делать проигравший?
Тая проснулась от ощущения пристального взгляда. Открыв глаза, она поняла, что не ошиблась. Игнат сидел в кресле напротив и смотрел на неё.
— Признавайся, что тебе снилось? Очередной порносон? Кто там был, как они это делали?
Тая приподнялась на подушке и потянулась. Скинув остатки сна, гневно сверкнула глазами.
— Я тебе ни слова больше о своих снах не скажу! Почему ты всё опошляешь?
— А ты покраснела, обманщица, которая разучилась смущаться.
Игнат встал, и Тая только сейчас обратила внимание, что он полностью одет, гладко выбрит и благоухает одеколоном. Видимо, проснулся намного раньше неё. Тая откинула одеяло и поплелась в ванную. Игнат пошёл за ней и, остановившись на пороге, прислонился к косяку.
