– Адрес тетки в деревне? – сухо поинтересовался комиссар.
– Это тетка его жены, так что мать не знает. А у жены в Москве родственников больше нет.
– Тщательно отработать эту линию, – распорядился комиссар. – Все?
– Нет. Там есть один сосед, внушающий мне опасения. Алкоголик, в клинику его положили накануне кражи. Но у него был доступ к ключам от квартиры, я им всерьез займусь. Теперь есть еще один ход: из квартиры похищен магнитофон «Филипс», но сохранился его технический паспорт с номером НВ-182-974. Недавно магнитофон испортили – включили на высокое напряжение, и перегорела обмотка мотора. Купить мотор в магазине вор не сможет: Поляков говорит, что наши моторы к этой модели не подходят. Единственный выход – перемотать обмотку в мастерской…
– Понятно, – сказал комиссар, сделав в блокноте заметку, – завтра подключимся к мастерским. Все?
– Пока все, – развел я руками.
– Какие есть принципиальные версии? – спросил начальник МУРа.
Мы молча посмотрели друг на друга.
– Нет версий, – резюмировал он. – Или есть, но из скромности умалчиваем? Плохо. Плохо все это. – Он сердито постучал пальцами по столу. – Ремесленная работа. Все сделано правильно, аккуратно, вроде даже вдумчиво. Но все это ремеслуха. Ведь все, что вы рассказали, вопиет своими противоречиями. А вы их не замечаете или скромно отмалчиваетесь, боясь попасть впросак. Безобразие это все!
Он поиграл карандашом, бросил его на стол, встал, прошелся по комнате – маленький, уже начавший полнеть, в новом красивом мундире, сидевшем довольно нелепо на его кургузой фигуре. Он снова сел за стол, твердо уперся кулаками в щеки.
– Все это разговоры – «след, ниточка, веревочка»! Тьфу, кустарщина какая противная! Где у вас осмысление всей проблемы в целом? Ну как можно не поставить себя на место вора в такой ситуации? Зачем вор пришел туда? Очистить квартиру. И если бы он вывез из нее все, вплоть до холодильника, меня бы это не удивило. Но он взял скрипку! Сколько скрипок в доме Полякова?
– Три. «Страдивари», «Вильом» и безымянная скрипка итальянской работы.
– Где лежали?
– «Вильом» и безымянная – в книжном шкафу, а «Страдивари» – отдельно в стенном, запертом.
– Книжный шкаф был заперт?
– Нет.
– Так почему вор не берет лежащие на виду скрипки, а взламывает стенной шкаф? Что ты молчишь, Тихонов? То-то и оно, сказать нечего. А дело в том, что вор знал, какую он берет скрипку! Вывод отсюда? Что вор пришел именно за ней, ибо человек, который покушается на кражу только «Страдивари», отдает себе отчет в том, что стоимость всего остального похищенного не составляет и тысячной части цены «Страдивари». При этом, с риском быть задержанным, он нагружает два чемодана и идет по ночному городу, где в любой момент его может остановить милиционер и поинтересоваться, что это он по ночам таскает в чемоданах. Это ли не поразительное противоречие? Так что, Тихонов, один там был человек?
– Один, – упрямо сказал я. – Моя гипотеза не исключает возможности существования группы, организовавшей похищение, но в квартире, мне думается, был один человек.
Комиссар подумал и сказал мне со смешком:
– На проверку твоих гипотез – срок три дня, а там посмотрим, кто был прав. Я уверен, что кража вещей – просто камуфляж.
– Ничего себе камуфляж! Сколько денег, ценного имущества!
– Это лишний раз свидетельствует о том, что воры знают толк в редких и ценных вещах. Так вот, не забывай, Тихонов, что ты ищешь: нам с тобой всего сроку службы – двадцать пять лет до полной пенсии, а скрипке этой сколько, ты говоришь, возрасту?..
