Визитатор - страница 3

Брат Антуан схватился за сердце. Семеро трутней бьют баклуши и веселятся в часы работы! Куда смотрит приор? Только и умеет, что гнусавить по утрам устав, а кто будет следить за его соблюдением? Что если святой Аполлинарий разгневается и покарает обитель?

Он с опаской поднял глаза вверх. По синему небу мирно плыли молочной белизны облака. Брат Антуан прочитал краткую молитву и прислушался к разговору. В следующее же мгновение он лишился дара речи.

– А вот теперь, братья, я вам кое-что расскажу.

– Ну-ка, ну-ка, послушаем пономаря.

– Если снова о пирушке в деревенской харчевне…

– Что с того? Лучше послушать еще раз брата Жана, чем зануду приора. А уж если история будет касаться дамы, то…

Пономарь, круглолицый здоровяк, самодовольно ухмыльнулся и подтвердил:

– Да, речь пойдет о молодой даме. Прошу внимания, братья, а кто грамотен, пусть записывает. На сей раз я преподам вам несколько заповедей о том, как можно скоро соблазнить целомудренную девицу.

Слушатели одобрительно загудели – брат Жан имел славу непревзойденного рассказчика. В его устах даже самые тривиальные события превращались в захватывающие дух истории, скрашивая монотонную жизнь братии.

– Так вот. Много лет тому назад случилось мне давать уроки одному мальцу…

Внезапно рыжий монах вскочил на ноги.

– Постойте, брат Жан, не начинайте без меня. Я мигом, только амбар запру.

Остальные монахи недовольно зашумели.

– Вечно вы, брат Гийом, суетитесь не к месту.

– И то правда, после запрете.

Пономарь нетерпеливо поднял вверх руку с толстыми короткими пальцами, призывая к тишине. Брат Гийом вернулся на свое место, монахи расселись полукругом и превратились вслух.

– Итак, братья, как я уже сказал, случилось мне учить грамоте одного мальца, – брат Жан полуприкрыл глаза, погружаясь в воспоминания. – Отец его был известный в Туре купец. Не жаден, назначил мне хорошую плату за уроки, но часто дома не бывал. А вот жена его – скряга – так и норовила за малейшую оплошность из причитавшейся мне платы высчитать. То я на прошлой неделе, говорит, опоздал два дня кряду, то третьего дня раньше закончил урок, то еще чего-нибудь придумает. В общем, изводила меня старая курица, жизни не давала. Но я нашел способ поквитаться с ней. Дело в том, что кроме сына, была у них еще дочь, – брат Жан поморщился и покрутил в воздухе короткопалой пятерней. – Так себе девица, ничего особенного, знавал я и получше. Она как раз в возраст вошла, округлости, где надо, ну точно, как у нашей козы Бланш…

В этом месте пономарь вынужден был прервать изложение обещанных «заповедей» : ризничий покинул свое укрытие и медленно приближался к амбару. Выражение его изможденного частыми постами лица не оставляло сомнений – провинившихся монахов ожидали крупные неприятности.

– Вот значит как! Прекрасно, нечего сказать. Жаль, конечно, огорчать господина аббата, но другого выхода нет. Я лично потребую самого сурового наказания для вас, – брат Антуан обвел хмурым взглядом вытянувшихся в струнку монахов. – Что ж вы стоите, будто истуканы? Принимайтесь за работу!

Монахи поспешили ретироваться, вполголоса переговариваясь.

– У, наушник аббатов, теперь точно донесет, – прошептал брат Тома.

– Может, остынет? – не очень уверенно предположил рыжий Гийом.

– Как же, остынет он. Видали, как у него уши покраснели? Чуть не лопнул от злости ризничий. Эх, сидеть нам теперь неделю на воде и хлебе. И это еще в лучшем случае.