Юлий Петрович перекатился по широкой кровати на новое место, туда, где была приятная прохлада шелковой простыни, и спрятал голову между подушек. Удары сделались глуше, почти неслышимы, но, попавший в гипнотический ступор, Юлий Петрович теперь сосредоточился на них, ждал и считал. Потом наступила блаженная пауза, во время которой он почти снова уснул. Но тщетно. Валечка просто выбирала новый диск, и пытка возобновилась.
Собравшись с силами, Юлий Петрович крикнул. Получился стон, который еле доковылял до открытых дверей и там умер. Да и смысл был кричать? Зато на это усилие желудок ответил тошнотворным спазмом. Он повторился, и куда сильней, когда воображение некстати породило образ стопки до краев полной водкой. Даже запахом ее мерзким пахнуло!
Мысленно желая жене оглохнуть, Юлий Петрович нашел взглядом волосатую кисть, несущее золотое бремя швейцарских часов. Всего-навсего начало девятого! И это утро субботы!
– Тварь, – сказал Юлий Петрович и поднялся, сам удивляясь своей силе воли. Накинув халат, он спустился вниз, в комнату, оборудованную под тренажерный зал. По мере приближения волны музыки становились громче и нестерпимее. Еще из коридора через открытую дверь Юлий Петрович увидел Валечку в спортивном костюме, совершающую иллюзорный велопробег. Музыкальный центр гремел дурниной. Какая-то нескончаемая клубная кислота, под которую Валечка любовалась в зеркала на работу своих длинных сильных ног.
Юлий Петрович поморщился, вздул щеки, придерживая неожиданную отрыжку, подошел к центру, преодолевая звуковые волны, и, не утруждаясь поиском нужной кнопки, просто выдернул штепсель из розетки. Сразу сделалась тишина.
– В конце концов, это свинство, – повернулся Юлий Петрович к жене. – Я болею.
– Пить меньше надо, – лаконично ответила Валечка, не прекращая крутить педали. Их взгляды пересеклись в зеркале, губы жены чуть тронула ядовитая усмешка, и она отвела глаза.
– Ну, это не тебе решать, – Юлий Петрович скрестил на груди руки, и с достоинством развернулся на выход. – Кстати, – вспомнил он. – Когда я вчера приехал?
Валечка остановила вращение педалей, убрала со лба прядь волос, и тоном, моментально настроившим Юлия Петровича на желание начать скандал, ответила.
– Ты не приехал. Тебя Миша на себе принес. Часа в четыре утра.
– Да? А где моя машина?
– Там, где оставил! У бани. Бакланов тебя на своей привез. Тоже, кстати, на ногах держался кое-как.
Обеспокоенный Юлий Петрович поспешил к телефону.
– Заодно позвони домработнице! – крикнула вслед Валечка. – Ты там всю прихожую обделал. Лежит до сих пор. Или сам убирай!
– Не сметь так разговаривать со мной! – Юлий Петрович вернулся и вплотную подступил к жене. Но Валечка здоровая, сильная, красивая, и уже донельзя избалованная, совершенно не боялась мужа, в какую бы ярость, показную, или настоящую он не впадал.
– Юлик, – отступила она, но без страха, а с выражением брезгливости. – Шел бы ты в ванну…
Позже, стоя под теплым душем, и вяло растирая покатые полные плечи, усыпанные веснушками, Юлий Петрович думал, что не зря в народе говорят – третья жена от черта. Не любит она его. Раньше, год назад, когда познакомились, хоть вид делала. Да и кто она была раньше? Обезьяна без кармана! Зато теперь гонора, как блох на той же обезьяне! Нет, зря он женился! В сорок лет лучше иметь молодых любовниц, чем молодых жен. С первыми все просто, а вот со вторыми…. Уж не снюхалась ли Валечка с кем, пока он здоровье на работе кладет?
