Вкус дикого мёда - страница 20

С полдороги вернулся Индра к Брахме. Смиренно поклонившись, он поделился с ним своими сомнениями.

– Хорошо, Индра, я открою тебе более глубокую истину. Но сейчас ты еще не готов воспринять ее. Внутреннее препятствие мешает тебе, поэтому живи со мной еще тридцать два года.

Еще тридцать два года Индра провел в служении учителю, только для того чтобы услышать от него:

– Атман – это то, что остается от тебя, когда ты видишь сны. Это и есть твое истинное «я» – бессмертное и не ведающее страха.

И снова обрадовался было Индра, но опять размышления над словами учителя заставили его усомниться в том, что истина, открытая ему, безупречна. Опять он вернулся к Брахме с полдороги.

– То, что остается от меня, когда я вижу сны, не слепнет, не стареет и не умирает со смертью тела. Но иногда я вижу во сне, что меня как будто убивают. Во сне мне кажется, что я чувствую боль или плачу. Разве об этом ты говорил мне, когда описывал атман?

И снова Брахма попросил Индру оставаться его учеником еще тридцать два года. И еще долгих тридцать два года Индра соблюдал целомудрие. Аскеза ученичества слой за слоем снимала васаны – отпечатки чувственных наслаждений, накопленные душой за множество жизней. Все чище становилось сознание Индры, так что по истечении назначенного срока он смог услышать и понять слова учителя:

– Атман есть то, что остается от тебя, когда ты погружаешься в глубокий сон без сновидений и чувствуешь блаженство. Этот атман бессмертен и не ведает страха! Он и есть дух.

И снова Индра обрадовался.

– Так и есть. В глубоком сне без сновидений я забываю обо всех страданиях. Я не чувствую ни голода, ни жажды. В этом состоянии ни смерть, ни страх не властны надо мной, – думал он.

Однако опять его радость длилась недолго. Счастье полного забвения, которое приносит глубокий сон, при ближайшем рассмотрении оказалось проклятием.

– Но в глубоком сне я не помню себя. Я даже не могу сказать: «Это я!» В глубоком сне я не могу радоваться, что живу, не могу любить и общаться. Какой смысл в таком существовании, которое мало чем отличается от смерти?

И снова Индра со смиренно сложенными руками предстал перед учителем.

– Ты прав, о Индра! Я еще раз объясню тебе то, что уже сказал. Оставайся со мной еще пять лет. Ты должен избавиться от последнего небольшого препятствия, и тогда духовное знание во всей полноте откроется тебе.

Когда истекли последние пять лет ученичества, Брахма снова вызвал к себе Индру.

– О Индра! – сказал он. – Тело обречено на смерть. Оно уже объято смертью. Но в нем находится атман – душа, бессмертная и бесплотная. Как лошадь пристегнута к повозке, душа, сопровождаемая праной, пристегнута к телу постромками кармы. Оказавшаяся в теле душа смотрит на мир глазами, вдыхает ароматы с помощью носа, говорит, пользуясь голосом, и слышит ушами. Это ее мы видим, когда смотрим в глаза другому. Но пока она пытается наслаждаться смертным телом, отождествив себя с ним, ее удел – испытывать счастье и горе, порожденные кармой. Хотя на самом деле ни счастье, ни горе не могут коснуться бессмертной души.

Находясь в мире материи, душа, блаженная от природы, забывает себя. Но тот, кто понимает, что это он – душа – считывает мысли и желания, возникающие в уме, перестает отождествлять себя с грубыми и тонкими телесными оболочками. Своим внутренним оком – умом – такая душа способна созерцать красоту Господа. В конце концов она возвращается к Верховной Личности – Богу. Как огонь всегда стремится к солнцу, а вода – к океану, душа всегда стремится к Богу. Освободившаяся от всех оболочек индивидуальная душа забывает о материальных телах, в которых рождалась. Достигая Бога, она больше никогда не разлучается с Ним, она смеется, и играет с Ним, и катается на колесницах. Поистине, даже