В наших краях было мало мужчин. А в Ласточкином Лесу, где я следила за магическим фоном и общим порядком, их и вовсе не было. До того, как меня распределили сюда, я однажды была на ритуале Орошения. И воительница, которая привела пленника и прилюдно сделала его своим, во всех подробностях показала собравшимся, как именно следовало поступать с мужчинами. Эти образы долгое время преследовали меня во снах, и чем дальше, тем больше я убеждалась, что вряд ли смогла бы повторить что-то подобное. Поэтому, когда чужак мне подчинится, я собиралась отдать его нашим старейшинам. И все же, перед этим мне следовало каким-то образом выжить.
Пламя печи, яркое и жаркое, ласкало мои пальцы своим теплом, пока я помешивала жидкую кашу, приготовленную специально для моего ослабленного пленника.
– Ты должен поесть, – пробормотала я, не оборачиваясь. – Тебе нужно восстанавливать свои силы.
И перестать тянуть их из меня.
Ответом мне было молчание.
Наверное, мне стоило связать его, потому что пройдет совсем немного времени, прежде чем чужак окрепнет для нового нападения. И уж точно мне не следовало поворачиваться к нему спиной. Но когда я обернулась, он все еще был на месте. Сидел у изголовья кровати, прислонившись к ней спиной и скрестив руки на груди, будто это могло его защитить. Его волосы, немного спутанные, рассыпались по плечам. Мощное тело было покрыто шрамами, свежими ожогами и ранами, которые уже начали затягиваться. Он олицетворял собой мою победу над смертью.
И смотрел на меня все с той же ненавистью.
Но мне стоило найти способ преодолеть барьер, воздвигнутый между нами, чтобы не прибегать к тому самому, последнему средству.
– Если ты боишься, я больше не стану подходить ближе, – тихо предложила я.
– Я не боюсь. Я тебя презираю.
Эти слова были, как острые осколки. И он точно знал, куда бить.
Я опустила взгляд на огонь. Там, в пляшущем жаре, я видела тени проведенного ритуала: кровь на губах, символы, выжженные глубоко внутри, мой хриплый голос, несущий в себе волю древних богов.
Я спасла этого чужака. Вырвала его из мертвого, искореженного металла, из огня, что плавил кости, из боли, от которой он мог бы сойти с ума. И, вероятно, у меня было право злиться на его неблагодарность. Если чужак не хотел подчиняться добровольно, я знала, как связать его достаточно крепко, чтобы он просто не смог больше сопротивляться.
С решительным вздохом я поднялась и вернулась к кровати. Он наблюдал за мной из-под низко надвинутых бровей, будто это он был хищником, а я – глупой жертвой, которая подошла слишком близко.
– Если ты спасла меня только ради того, чтобы трахнуть, то тебе достаточно просто попросить, – сказал он медленно. – Не надо говорить мне о подчинении, потому что никакая сила не сможет удержать меня здесь.
– Трахнуть? – я чуть не подавилась воздухом, и моя решимость угасла. – Да с чего ты вообще это взял?
Чувственные губы мужчины тронула ядовитая, понимающая усмешка.
– Я чувствую запах твоей похоти, маленькая ворожея, – сказал он. – Я знаю, что ты уже влажная и готовая для меня. Но если хочешь получить мой член, это ты должна подчиниться.
Кажется, я серьезно недооценила свою находку. Он не собирался возвращать мне долг жизни и совершенно не понимал сути петли, которая связала наши души. Я могла бы попробовать объяснить, но это заняло бы слишком много времени.
Я шагнула ближе к кровати, медленно и осторожно, будто приближалась к дикому зверю. Чужак напрягся, но не сдвинулся с места. Пальцы нащупали амулет, что всегда висел у меня на шее, и металл нагрелся от моего прикосновения.
