Надеюсь именно его — солнышко — я увижу во сне.
11. Глава 10.
И я снова здесь. Несмотря на тяжелый день. Несмотря изматывающую бурю эмоций. Тот же проклятый сон. Я снова погрузилась в этот кошмар, словно на глубину океана, где вокруг только тьма и холод.
Руками обнимаю себя, в очередной раз не в силах оторвать взгляд от насилия на грязном полу чулана.
Леша снова сверху, долбит и разрывает внутренности и душу своим противным членом, срывая с моих губ болезненные стоны.
Смотрю. Смотрю. Смотрю.
Слезы застилают лицо, я почти ничего сквозь пелену и пятна света не вижу… И вдруг с удивлением замечаю, как мои руки обвивают мощную шею проклятущего садиста, который запер меня здесь, чтобы издеваться и унижать, чтобы показать, какое он дерьмо.
Тогда почему вместо воплей я мычу и улыбаюсь, вскрикивая на каждый мощный толчок. Вместо того, чтобы царапать ненавистное красивое лицо, брыкаться, прижимаю его к себе ближе, трусь сосками.
Что происходит?!
Его руки на моей шее, давят, пока бедра работают все быстрее, с чавкающими шлепками врываясь в узкое отверстие.
Я кричу, царапая в кровь его спину:
— Сильнее, сильнее. Давид, сильнее!
Резко открываю глаза, слыша, как трещит телефон. Быстро, на автомате снимаю трубку, чувствуя жар во всем теле и пустоту между ног.
Отвечаю на звонок, привожу себя в порядок, чтобы пойти помочь провести экстренную операцию.
Думаю, думаю, думаю. Почему во сне был он, и, самое главное, почему я стонала, как развратная тварь, хотела сильнее, глубже, жестче?
Почему я не сопротивлялась, пока он причинял мне боль?
Во время операции все мысли из головы вылетают. Остается лишь ноющее натяжение внизу живота.
Принимая душ после, невольно вспоминаю о вчерашнем столь противоречивом фейерверке эмоций. Рука с мочалкой медленно ползет вниз, накрывает пушок волос между ног, пальцы задевают лепесточки, и я вскрикиваю от силы ощущений, как молнией пронзивших все тело.
Резко добавлю в воду кипятка, стараясь смыть эту грязь со своих желаний, растираю почти в кровь тело полотенцем, чтобы оно перестало трепетать от воспоминаний о садисте-миллионере.
Но в зеркале глаза все равно горят каким-то демоническим блеском, кожа кажется бледной, а губы словно припухшими от постоянных покусываний и облизываний.
Нет, так нельзя. Нельзя это чувствовать. Это неправильно.
Секс не может приносить удовольствие, женское тело — лишь способ удовлетворения мужских желаний. При этом мое явственно помнит те тепло и негу, которыми было полно после домогательств Давида Марковича.
У него много денег, руки, умеющие причинять как боль, так и удовольствие. Он может мне помочь. Он может спасти сестру.
Для этого нужно просто под него — сглатываю и прикусываю губу — лечь. Просто стать марионеткой на один месяц, стать секс-куклой, которую будут использовать по прямому назначению. Принимать в себя литры отборной спермы, удовлетворяя низменные потребности этого человека.
Очень привлекательного человека.
Смогу ли я выдержать это? Смогу ли не сломаться и дотерпеть до конца?
Иду в палату к Лене и долго смотрю, как мирно и по-ангельски спит эта чудесная, светлая девочка. Вспоминаю, как первый раз ее увидела.
Я была достаточно жизнерадостным ребенком, имела подруг, увлечения, маленькие тайны. Жизнь шла своим чередом.
Если бы я тогда знала, что это всего лишь мерзкое затишье. Бурей оказался не только Леша и его садистские наклонности, которые он сдерживал почти два месяца, пока мы встречались. Леша был лишь тем криком, срывающим лавины снега в горах. Начало конца. Все покатилось в тартарары. Лавина.
