Видимо, честных людей в ее жизни нет, раз она везде ищет подвох.
– Когда мы начинали, то нам с ребятами пришлось делить комнату, которая по размерам меньше, чем туалет в этой закусочной. Ни одна студия не хотела рисковать и брать никому не известных музыкантов. К тому же сейчас слушатели предпочитают попсу, рэп, но никак не рок. Представь, что ты вкладываешь кучу денег в раскрутку группы, а это приносит лишь убыток.
– И вы вытащили счастливый билет.
– Не совсем так. Скорее, мы вытащили друг друга из грязи.
– Вы… это ты и Брайс?
– Что? Нет конечно! – восклицает она.
Одно упоминание о нем – и ее глаза вспыхивают злобой.
Сильно же задел ее этот засранец.
– Мы – это группа и Алан, наш менеджер. Он в то время не пользовался особым спросом.
Официантка подходит к нашему столику и ставит заказ. Алекс пододвигает к себе тарелку и, не дождавшись, пока девушка уйдет, берет картошку фри, макает ее в кетчуп и, закрыв глаза, испускает стон. Я еще никогда не видел, чтобы человек ловил такой кайф от еды.
– Господи, это лучше, чем секс, – выдыхает она.
Я давлюсь колой. Видимо, это не предназначалось для моих ушей, потому что щеки девушки тут же покрывает яркий румянец. Только сейчас я замечаю на ее лице веснушки, скрытые под макияжем.
– Ты сравниваешь секс с едой? – я пытаюсь сдержать смех.
– Когда его не было несколько месяцев? Да! – без промедления отвечает она.
Мы мгновение молчим, а потом начинаем громко смеяться. Алекс заразительно улыбается, берет картошку фри и кидает в меня, явно пытаясь скрыть свое смущение. Похоже, она больше не боится, что нас могут заметить, а может, ей теперь все равно.
В конце концов, если стервятники объявятся, мы можем снова убежать.
Она перекидывает волосы на плечо и делает глоток колы.
– А как ты познакомилась с «мистером рок-звездой»?
Алекс хихикает. Трудно не заметить, что этот парень пытается строить из себя звезду мирового масштаба. Он – один из тех людей, которые ничего не видят дальше своего носа.
Макнув картошку в кетчуп, Алекс рисует ей узор на тарелке.
– Брайс ошивался около меня несколько месяцев. Я думала, что действительно нравлюсь ему. Может, конечно, изначально так оно и было, но, вспоминая, в каком положении он был в то время и на каком уровне находились мы, я начинаю в этом сомневаться.
Я вновь слышу горечь в ее голосе.
Теперь понятно, почему она ищет подвох в каждом моем слове. Ее все предают.
Вот она, обратная сторона славы: ты знаменит на весь мир, но при этом чертовски одинок.
– Не хочу портить вечер воспоминаниями об этом неудачнике, – она откусывает бургер.
Пожалуй, она права, не стоит портить этот вечер. К тому же сейчас она получает такое удовольствие от бургера, что мне совсем не хочется портить ей настроение, продолжая расспросы о ее бывшем.
– Расскажи о себе. Ты дважды спас меня, – она облизывает губу.
– А еще мы поцеловались. И, как я говорил, ты идеально мне подходишь.
Она фыркает и посылает мне дерзкую улыбку.
– Каким видом спорта ты увлекаешься? Что сподвигло тебя на это?
– Всем понемногу. Парашют, серфинг, скалолазание.
– И ко всему прочему ты слушаешь Вилли, – замечает она, продолжая есть бургер.
– Оставь Вилли в покое. Если ты приедешь в Техас, то услышишь его из каждого утюга.
– Ты в Лос-Анджелесе, поэтому здесь не найдется поклонников его творчества.
Я смеюсь.
– Ты не ответил на вопрос.
– Что сподвигло? – я пожимаю плечами и отодвигаю от себя тарелку. – Мы с братом выросли на небольшом ранчо. Изо дня в день тягали сено, кормили животных, объезжали лошадей. Замкнутый круг. Это пугало. Мы понимали, что если продолжим в том же духе, то в конце концов очнемся в сорок лет с двумя детьми и закладной на дом.
