Рэйчел мне никогда не звонит просто так.
Она отвечает со второго раза.
– Ты спалила мой дом? – сразу спрашиваю я.
– Ты не особо-то в меня веришь. Я всего лишь хотела спросить, можно ли мне надеть что-нибудь из твоей одежды? Все свое барахло я оставила дома, – с досадой произносит она.
На заднем фоне слышится звук открывшейся двери и шелест.
– Рэйч, если я сейчас переключу на видеосвязь, то увижу тебя в гардеробной, так что не прикидывайся, – ворчу я.
Сестра хихикает.
– Ты же знаешь, как я тебя люблю?
– Ты любишь мои вещи. Не спали дом!
Сбрасываю вызов и, убрав телефон обратно в сумку, откидываюсь на полотенце и смотрю на небо. Наверняка Рэйчел уже перерыла всю гардеробную, и по возвращении домой меня ждет бардак.
– Иногда я просто мечтаю задушить свою сестру, – выдыхаю я.
Кэмерон смеется. Он только что вышел из океана, и морские капли покрывают его крепкую грудь и живот, а влажные волосы, едва доходящие до шеи, слегка завиваются.
– Она младшая?
– Да, но не в этом дело, – переворачиваюсь на живот и смотрю на него. – Рэйчел не приспособлена к жизни. Она всегда попадает в неприятности. С самого детства она заставляла родителей сходить с ума. Она взбалмошная и легкомысленная. Да маму бы удар хватил, если бы она узнала, что сестрица должна тридцать штук непонятно кому.
Точнее не она, а этот неудачник. Я могла бы отказать, но тогда сестра либо обратится за помощью к родителям, либо найдет альтернативный вариант. Ни один из пунктов меня не устраивает.
– И ты дала ей деньги? – в его голосе нет обвинения, лишь интерес.
– Да. Знаю. Может, это неправильно, ведь Рэйчел как заноза в заднице, но она моя сестра. Я не могу бросить ее.
Выдергиваю из песка травинку. Кажется у меня входит в привычку оправдываться за сестру.
Кэмерон с улыбкой смотрит на меня.
– Знаешь, я вечно влипал в неприятности, когда был младше. Трэв всегда меня вытаскивал. Когда мы ушли из дома, мне едва исполнилось восемнадцать. Кроме ранчо, я ничего не видел. Но рядом с братом мне всегда было спокойно. Когда я делал очередную ошибку, он подставлял плечо и подталкивал меня идти дальше.
Вчера в голосе Кэмерона было столько боли, когда он говорил о брате, сейчас же видно, как эти воспоминания вызывают в нем теплоту и тоску, но не ту, от которой щемит сердце.
– Я понимаю, что ты хочешь сказать: хорошо, когда есть на кого опереться. Но посмотри на себя, ты очень многого достиг. Победы в соревнованиях, восхождения, прыжки. А Рэйч… такое ощущение, что ей нравится весь этот бардак, – с сожалением шепчу я.
– Значит, ты гуглила меня, – замечает Кэмерон.
– Пресса подкинула твою фамилию, так что – да, – мне почему-то становится стыдно. – И надо признаться, я подумала, что ты псих.
Он откидывает со лба светлые волосы, берет банку «Доктора Пэппера» и делает несколько глотков.
– Что тебя шокировало больше? – с усмешкой спрашивает он.
– Пожалуй, все. Ты столько раз получал травмы, но возвращался в спорт.
– Я им живу, – он пожимает плечами. – Это круто, когда то, что приносит тебе удовольствие, позволяет зарабатывать и жить так, как тебе хочется.
– Но ты ведь можешь погибнуть, – слова вылетают прежде, чем я успеваю подумать.
Улыбка Кэмерона на мгновение меркнет. Он поправляет солнцезащитные очки и поднимает их на лоб.
– Могу. Но какой смысл просиживать всю жизнь в пыльном кабинете? Единственное, что я понял со смертью Трэва, – надо жить на полную катушку. Брат умер на доске. И отчасти за это я ненавижу океан. Но я больше чем уверен в том, что он был счастлив, как бы глупо это ни звучало. Он жил спортом. Дышал океаном. Трэвис пошел за своей мечтой и умер свободным.
