Вскоре во время лагерного тихого часа из пионерского клуба разносились аккорды Битловских» Let it be» и» Can, t by me love» а вечером на танцах и пионеры, и вожатые выкидывали коленца под» Синий синий иней» и обжимались под» Там где клен шумит, над речной волной».
Немецкие пионеры тоже приходили на танцы и лихо отплясывали под песни лагерной рок банды.
Сразу же, с первых дней смены я заприметил, веселую рыжеволосую девчонку, в забавных пятнышках веснушек, которые делали ее одновременно и смешной, и очень красивой. Звали ее Зибилле Хенкель. На танцах, играя на бас гитаре, я замечал, что она нет-нет, да и бросит взгляд в мою сторону. Пару раз мы встретились глазами. Немка очаровательно улыбнулась и послала воздушный поцелуй. После этого я еле дождался перерыва в игре группы, когда включался магнитофон и ребята-музыканты могли немного передохнуть. Я пригласил ее на танец. И на вопрос: Wie heißt du?
Немка, полуоткрыв ротик с пухлыми розовыми губами, нежно прошелестела: Mein Name ist Siebille Henkel und ich komme aus Berlin.
И тут я понял, что пропал!
Всю ночь перед моими глазами стояло лицо в веснушках, рыжие непослушные волосы и розовые губы, которые шептали: Mein name ist Siebille Henkel.
На следующий день я весь извелся, пока дождался вечерних танцев. Днем немецкий отряд увезли на экскурсию и вернулись они только к ужину. Наступил вечер. Лагерь стал стягиваться к танцплощадке.
Серега Бабкин уже крутил между пальцев барабанные палочки, отбивая ножной колотушкой ритм на большом барабане. Чистяков Сашка выдавал очередной запил соло из репертуара Дип Перпл, а Женька Горлов поливал зал электронными волнами аккордов своей Ионики. Я пристально сканировал взглядом толпу, ждал, когда же среди танцующих сверкнет рыжим огнем заветная копна волос. И вот появился немецкий отряд.
Но, в этот момент, что-тревожное повисло в воздухе. Какое-то неуловимое чувство опасности заставило всех напрячься. На танц площадку, вразвалочку, засунув руки в карманы штанов, зашли местные, внуковские парни. Их было шестеро и они были явно под градусом. С хозяйским видом они пересекли центр, специально задевая плечами танцующих, прошли к огораживающему танц пол заборчику и уселись на него. Зазвучала медленная песня. Я с ужасом заметил, что к моей немке направляется местный. Я продолжал давить пальцами по струнам на бас-гитаре, буквально впившись глазами в пришлого пацана. Весь танец внуковский, пытался что-то шептать на ухо Зибилле, она отворачивалась, хотела вырваться, но тот крепко держал ее за талию. Наступил заветный перерыв. Включили магнитофон. Я буквально рванул к немке, что бы пригласить ее на танец. Но, как только ее рука легла в мою ладонь, я почувствовал, как кто-то толкнул меня в плечо. В нос ударил винный перегар. Я обернулся. Рядом стоял внуковский. Он пожевал бумажный мундштук папиросы Беломорканал, сплюнул сквозь зубы прямо мне под ноги коричневой слюной и процедил: Слышь, баклан, отвали. Не видишь, телка занята!
На секунду я опешил. Смысл брошенной фразы дошел до меня не сразу. Трусом я никогда не был. Не раз участвовал в дворовых драках с ребятами из соседних районов, дрался в школе с парнями из параллельных классов, в 10 лет старший брат отвел меня в секцию Самбо, к пятнадцати я уже был призером Москвы и вполне мог постоять за себя на улице.
