Ох, как бы пошёл званым обедам у Ансива белый аристократический фарфор со светло-голубыми цветами на блестящих боках чайников и чашек. Но, увы, фарфор ещё не изобрели даже менги. И овальная супница, и круглая кастрюля для вторых блюд, и все прочие тарелки и чашки вылеплены из самой обычной тёмно-красной глины. Из той же самой глины, из которой крестьяне лепят свои незамысловатые горки и кирпичи.
Над тягой Ансива к роскоши можно посмеиваться. Тот же сервиз из глины выглядит весьма и весьма комичным. Зато единственный во всей Тивнице гурман частенько поражает друзей изысканностью и необычайным вкусом, казалось бы, простых и привычных блюд. Если баранина, то обязательно пожаренная с душистыми травами и хитро порезанная на тонкие ломтики. Если суп, то обязательно с фантастическим букетом вкусов и запахов. Даже самые обычные каши и пельмени Ансив умудряется готовить как-то по-особенному, с шиком, с блеском.
Обещанного сюрприза ещё нет, в ожидании Саян вовсю орудует золотой ложкой. Суп с фрикадельками и свежей зеленью давно съеден. Печёное мясо молодого барашка с ломтиками жареной картошки убыло более чем наполовину.
– Суп и барашек великолепны, – Ягис поставил на стол кружку с квасом, – но обещанный сюрприз? Где?
– Всему своё время, друзья, – Ансив таинственно улыбнулся. – Обедом нужно насладиться с начала и до конца.
Ансив, во гад, вовсю упивается нетерпением друзей. Саян подчистил тарелку от последних крошек жареной картошки. Что касается еды, то Ансив непреклонен, как Утёс. Для него обед не просто поглощение пищи, а представление из трёх блюд.
Наконец, барашек и картошка съедены полностью. Ансив поднял медный колокольчик. На миловидный звон явилась угора Схита, старшая служанка в доме Ансива. Немолодая женщина быстро и ловко собрала грязную посуду на большой деревянный поднос. Но прежде чем освободить столик, старшая служанка вопросительно глянула на Ансива.
– Можно подавать, – Ансив величественно махнул ручкой.
Угора Схита молча ушла. Ни дать ни взять самая настоящая вышколенная прислуга в знатном английском доме. Вообще-то, угора Схита не совсем служанка. Точнее, не только служанка. Неопределённое долголетие в качестве платы изменило личную жизнь Саяна и друзей.
За сто десять лет жизни на Миреме Саян с друзьями так и не превратились в дряхлых старцев с длинными седыми бородами, обвислыми щёками и полным набором старческих болезней. Внешне они застряли между тридцатью и сорока годами. Пусть не вечная молодость, зато вечная зрелость. Вместе с шевелюрами без единого седого волоса, подтянутой кожей и пружинистой походкой никуда не делось физическое влечение к женщинам. Но-о-о… Оставаясь полноценными мужчинами, им так и не довелось стать полноценными отцами.
Ужасней всего было хоронить первых по-настоящему любимых жён. Причём Ягису пришлось пройти через этот кошмар дважды. Именно тогда, стоя возле погребального костра любимой супруги Инсы, Саян решил никогда больше не жениться. Тогда же он впервые возблагодарил Великого Создателя за то, что тот не дал ему детей. Провожать в последний путь тех, кто должен был остаться на этом свете после тебя, было бы слишком тяжко. Увы: бессмертному наследник не нужен. Только жизнь всё равно взяла своё.
Лет через десять в доме Саяна появилась сначала одна сожительница, ещё через десять лет – вторая, ещё через десять лет – третья и так далее. Вот так появился обычай через каждые десять-пятнадцать лет приводить в свой дом новую женщину, обычно молодую вдову с детьми. Что, что, а обрекать молодую сожительницу на бездетность Саяну упорно не хотелось.
