А вагон все тарахтит и завывает, без конца тянутся улицы с разномастными постройками и заборами.
– Городишка-то порядочный по размеру, – тихо делятся впечатлениями наши путники. – И каменных строений довольно много. Только почему-то частные домики обращены фасадами не на Волгу, а от реки.
– Надоела, наверно, Волга местным жителям…
Звучат непривычные названия остановок:
– Арцыбушевская, Самарская, Серые дома.
Вот и кольцо у Постникова оврага. Сам овраг очень глубокий и широкий, создавался он миллионы лет весенними водами, стекавшими в Волгу. На красноватых склонах лепятся глиняные мазанки, по кручам вьются узкие тропки. По всей вероятности такое же поселение существовало здесь и тысячи лет тому назад. На кольце около оврага стоят трамваи разных маршрутов – второго, пятого.
После длительных расспросов, бесконечных заходов во дворы и в дома, уже к вечеру семья, наконец, обрела крышу над головой. Когда Щеголевы, обойдя всю округу, уже отчаялись и вернулись к отправной точке, недалеко от кольца нашлось свободное помещение, рядом с заводом, ближе к Волге. Пока туда перевезли только ручной багаж, так как вся остальная обстановка, идущая малой скоростью, задерживалась. Задержка обернулась удачей, потому что не успели они разложить чемоданы, как милиция объявила, что ленинградцам жить вблизи завода воспрещается.
Почему? На каком основании?
Никаких оснований! Существовало лишь глупое и незаконное решение местных кретинов, обладающих, к сожалению, неограниченной властью, в особенности по отношению к ленинградцам. В околотке, куда препроводили сосланных, представители власти назвали улицы, где жить нельзя и порекомендовали поселиться за оврагом в Саде-Городе. Опять волнения, мытарства, хлопоты, поиски и расходы. Ничего не оставалось, как подчиниться этим извергам.
Квартира подвернулась невдалеке от оврага, на самом взгорье, в доме не то мордвинов, не то черемисов. Две маленькие комнатки с облезлыми обоями, отделенные от хозяев дощатой перегородкой. В грязном дворе – незлобивая собака Пальма, шерсть у которой серо-бурая и висит клочьями. Собаку, как заведено у туземцев, не кормят, она целый год не может отлинять и никогда не щенится. Все это, с непривычки, показалось ленинградцам чудовищным и безобразным.
В доме старики-родители, молодая семья и мальчик лет пяти, умственно неполноценный. Съемщики согласились на такую компанию, услыхав, что молодые с сыном собираются уезжать на заработки в Сибирь.
Теперь, кажется, можно перевозить и обстановку, которая уже ждет в багажном складе. Громко сказано – «обстановка». Она состоит из полуразрушенных бесконечными переездами вещей, купленных еще в древние времена, уже обшарпанных, разбитых и еле-еле выполняющих свои функции.
На складе грузополучателей окружила толпа извозчиков и грузчиков, вперебой предлагающих свои услуги. Они стараются вырвать друг у друга возможность заработать, так как, в связи с бездействием товарной станции, твердого заработка у них нет. Сговорились с парой возчиков. Папа стал оформлять документы, а Владик с братом поспешили к месту получения. И тут младший брат допустил промашку. Когда он вошел в помещение склада, навстречу ему устремилась пара извозчиков, как показалось ему, тех самых, с которыми договорились. Они вопрошающе и жадно смотрят на работодателей, наперебой предлагая начинать погрузку.
– Ну ладно уж, грузите. Вот вещи, – с апломбом изрекает Владислав.
