Поэтому, как только Жасмин в поисках себя и своего волшебника решила рвануть на Восток, Петруша заволновался. Мечтал Домовой о восточной красавице в блестящих одеждах, с крутыми бедрами, чёрными волосами и глазами в пол. И, когда спросила его хозяюшка, чего привезти ему из дальних странствий, вспомнил тогда Петруша сказку про аленький цветочек и попросил… жену.
И вот сидит Жасмин в баре рядом с Риткой, рассказывает про ретрит, про новые осознания себя и предчувствия большой и пламенной любви. Что уже вот-вот, с минуты на минуту приедет за ней красавец-Джинн на белом верблюде, заберет её в пропахшую волшебством и дорогими сигарами даль. Но сначала пристроить бы Домового…
Не привыкшая к тому, что рядом кто-то грустит, подруга развернула кипучую деятельность. Поставив местных на уши, она влезла на барную стойку и рассказала гостям романтическую и душещипательную историю. Идеи о том, как и на ком женить Домового посыпались, как из рога изобилия.
Жасмин, обалдевшая от сверхскоростного исполнения одного из желаний, решила воспользоваться шансом и загадала красавца-Джинна сию же минуту. Минута превратилась в вечность, а мужчина мечты всё не появлялся. Зато неожиданно появилась невеста для Петруши.
Большая Ма жила на самом краю соседнего селения. Была она Колдуньей и славилась тем, что выращивала домовят и раздавала их (как котят) в добрые руки. Все те, кому доставались домовые, не раз возвращались с благодарностью и подарками. Колдунья видела людей насквозь и подбирала «котенка» по образу и подобию хозяина. И, когда рядом с её ветхим шатром жители соседнего селения устроили праздничное шествие, требуя невесту для заграничного жениха, Большая Ма сразу поняла, кого выдаст за Петрушу.
– У вас товар, у нас купец! – начала сваха Ритка свою льстивую речь. – Жених молод, хорош собой, домовит, серьезен и созрел для семьи. Есть ли у вас красавица на выданье? Так, чтобы с приданым, но без понтов. Чтобы мужа своего слушалась, скребла ему пяточки по субботам, наливала чарку по воскресеньям и почитала так, чтобы все соседи завидовали?
Большая Ма сделала вид, что задумалась. Чиркнула спичкой, зажгла свечи, открыла большой расписной сундук и ударила в ладоши. И выплыла из сундука красавица Зухра. Брови как у Фриды Кало, губы как алые маки, глаза-маслины, блестящие шаровары, коса до пояса.
Жасмин расплакалась от умиления и протянула невесте руки. Зухра поклонилась, взмахнула платочком, изящно скользнув в раскрытые ладони. Пока обсуждали приданое, невеста уснула, свернувшись комочком в косметичке новой хозяйки. А Ритка, развернув гостей к бару, в тот вечер решила гулять до утра. И, как потом будет рассказывать подруга, это было единственное (на тот момент) правильное решение.
Пока Ритка развлекалась в пустыне, я грызла все граниты наук, какие только могла найти. Глотала книги, смотрела вебинары, посещала опытных шаманов. Меня несло ударной волной, которая разрушала прежнюю тихую и размеренную жизнь, превращая наработанный опыт в труху. На местах, опустошенных ураганом, я строила новые селения, сажала деревца и заводила новых друзей. Менялось всё и вся. Казалось, весь мир способствовал тому, чтобы из моей гусеницы наконец-то родилась бабочка.
Многое я не принимала и не понимала. Плакала, кусала губы, выговаривала шаманам недовольства. Но там, где только свет и любовь, капризы воспринимали с пониманием. «Бери и делай», – обычно говорила Пра в ответ на все мои вопросы. И я делала. И получалось. Вот только после очередного исцеления себя я напрочь забывала, как и в каком порядке провела нужный ритуал. «Бери и делай», – спокойно повторяла Пра, попыхивая трубкой в такт моему возмущению. Я снова делала. Снова получалось и снова забывалось. Словно пытаясь ходить заново, я падала, разбивала колени, вставала и ковыляла к тому, с чего начала.
