– Кому ты прислуживаешь, тварь?! – летит служанке в спину, она оборачивается и шепчет, дрожа, будто ей к горлу приставили нож:
– Вам и… и юн-ному князю, – бросает на Влада взгляд, полный надежд, бледнеет, краснеет до кончиков ушей, которые когда-то называли эльфийскими.
– Не надо мне… – кричит Влад, но Зверь уже перемахнул через стол.
Лицо Влада пощёчиной обжигает кровь служанки. Тысячи иголок колют его онемевшие – связанные за спиной – руки. Девушка не успевает даже закричать, хрипит, оседая на пол и захлёбываясь собственной кровью из разорванного горла, пока стоящий над ней регент превращается в того, кто он есть на самом деле. Влад не хочет этого видеть. Жертва бьётся в агонии. Летят ошмётки плоти. Хрустят кости. Зверь рычит.
«Дура, – мысленно твердит Влад, – так глупо нарвалась! Не жаль!» Обманывает себя – жаль и других жертв, и эту наивную дурочку, которая зачем-то поверила в него. Из-за него умирает, а он… пытается изо всех сил разбудить магию. Могущество его проснулось в тот раз, о котором не хочется вспоминать… Проснулось, чтобы защитить его несчастную жизнь. А ради другого человека?.. Не работает!
Зверь закидывает тело на стол – прямо поверх морского салата и кебаба. Скатерть окрашивается в красный. В один миг монстр оказывается около Влада, больно хватает его за подбородок, с силой поворачивая к агонизирующей: «Вот результат твоего «чудесного» рождения. Впитывай смерть и бойся меня!» Смотреть, впитывать… пытаться хотя бы мысленно облегчить страдания несчастной, впрочем, нечего уже облегчать.
– И Агату твою я загрыз! – летит следом, будто нож.
Удар точно в цель – в сердце Влада. Но тот скорее умрёт, чем порадует врага своей болью. Она толкает юношу бросить верящих в него глупцов, воспоминания и надежды – всё. Хватит!
Что Влада держит в этом кошмаре? Надо бежать.
В трущобах Марсилии не встретишь даже нормально одетого человека, одни оборванцы, но сейчас здесь проходил юноша княжеских кровей. Его на минуту выхватило из тьмы солнце – такое яркое даже в этих сумрачных местах, каким бывает на пике дня в пустыне. Лучи высвечивали разруху, мусор, грязь, гниющие остатки, которые ещё и создавали аромат, непривычный, конечно, для особы княжеского рода. Вот только Влад вырос не во дворце, а в борделе, где на нижних этажах, как и в темнице, к подобному амбре не привыкать.
А вот к людям он так и не привык. Знал, но не понимал их «повадки». Впрочем, плохого никому не делал, по крайней мере нарочно. И всё же хорошо, что зной заставил всех местных забиться в норы. Надвинув капюшон, юноша подумал: «Всё равно посреди бела дня никто не посмеет на меня напасть!» И прикинул, как скоро его хватятся в цитадели. Время точно есть до вечера, а то и до утра, ведь он заранее запретил слугам входить к себе, а Зверю бросил, что готовится к экзамену… и сбежал. Навстречу самому главному испытанию – жизни. Невозможно больше сидеть в башне за книгами, когда молодость проходит мимо. То, как река настоящей жизни течёт, огибая тебя, особенно остро чувствуется в юности.
«Жаль, что я не унаследовал от деда магию, – вдруг с досадой подумал юноша, – точней, способность ей управлять». Ему лишь на миг открылось могущество, но тогда он предпочёл отказаться от неконтролируемой силы. Так медиумы не всегда готовы видеть духов мёртвых, слышать их стенания, предугадывать будущее, особенно неприятное. Но юноша успокоил себя, что и без магии справится. Он ведь захватил с собой золотых монет – сможет отвлечь нападающих. А его притягивающее взгляды кольцо, которое ему «вернул» монах, скрыто перчаткой. На поясе джамбия.
