Златков опустил голову и отошел.
– Неужели вы заставили его задуматься о чем-то еще, кроме науки? – с уважением спросил незаметно подошедший Марич. – Мало кому это удается.
– За что вы его не любите?
– Не любите – слишком громко сказано… Скорее, мне его жаль. Он теоретик в кубе, для него существует прежде всего наука, его драгоценные, сверхоригинальные идеи, а потом все остальное.
Павел промолчал. По его мнению, Златков искренне скорбел о гибели сотрудников; что касается его качеств – спешить с выводами не стоило.
Инспектор прокрутил в памяти разговор с начальником Центра защиты. Больше всего его насторожила брошенная вскользь фраза о вмешательстве в эксперимент «кого-то чужого». Неужели такое возможно? Но кто мог вмешаться? По данным косморазведки в Рукаве Ориона – звездном рукаве Галактики, к которому относится и Солнце, – нет цивилизаций, достигших уровня земной. Но, может, такие цивилизации были в прошлом?..
Павел присел на свободный стул у стены зала, соображая, чем заняться в первую очередь. Ему надо было ознакомиться с отчетом об экспериментах лаборатории, начиная с момента пуска хроноускорителя, проанализировать рост энергозатрат, запросить характеристики сотрудников, а также собрать данные наблюдений за Стволом, параметры среды вокруг него, информацию о конкистадорах. Кроме того, следовало составить сводку странных фактов о работе ускорителя до катастрофы и после. И все это за один день.
«Паук» не убегал, смотрел на Павла прозрачно-желтыми линзами размером с детскую ладонь, задумчиво шевелил двумя парами передних лап и словно прислушивался к словам человека.
– Иди сюда, дурачок, – ласково повторил Павел. – Не бойся, ничего плохого тебе не сделают.
Стоявший рядом инженер Центра Полуянов усмехнулся в усы.
– Не пойдет. Эвристограммы и память у него, очевидно, стерты, работают только узлы механоинстинктов. Он не убежит, но и не подойдет. Придется оглушать радиовсплеском.
Они стояли в трех километрах от белой колонны Ствола в низинке между двумя пологими холмами. По дну низинки стлался ручей с рыжей водой, кое-где на склонах сквозь корку такыра проклюнулись зеленые стрелки травы: жизнь понемногу возвращалась на черно-коричневый полигон смерти. Оба – инженер и Павел – были в прозрачных пленочных скафандрах, перепоясанных ремнями антигравов.
Полуянов достал сетчатый карандаш радиомаяка.
– Дорогой ты мой, хорошо, что сумел вырваться оттуда. За сей подвиг мы попробуем тебя подлечить, дружище.
Всплеск радиоизлучения заставил конкистадора подскочить вверх на добрых два метра и рухнуть недвижимой массой.
Они подхватили сорокакилограммового «паука», запеленали в пластиковый мешок и упрятали в багажник поджидавшего куттера.
– Вези в лабораторию, Боря, – сказал инженер пилоту. – Мы вернемся на своей малой тяге.
Павел посмотрел на часы: с момента сигнала наблюдателя о выходе из Ствола конкистадора прошло чуть более сорока минут.
Они достали бинокли и принялись рассматривать Ствол.
– Вы пробовали подойти к стене, взять пробы?
– Анализы можно сделать и на расстоянии. А человеку к стене Ствола в обычном скафандре не подойти – сработала базисная система безопасности ускорителя.
– Что это значит?
– При автоматических запусках ускоритель уходит в прошлое без людей, и чтобы не подпустить к нему наших хвостатых и бесхвостых предков, а также другую любознательную фауну, в Ствол вмонтирован контур гипноиндуктора. При приближении к ускорителю всему живому внушается одна из самых простых деадаптирующих реакций: страх.
