Он понимал, что надо было в сражении покорить Владимира, забрать ее не тайком, а открыто, одолев всех врагов. Но что-то подсказывало, что сделать это почти невозможно. Потому она оставалась в плену.
Изольда отправилась поговорить с гордой и своенравной старухой, надо было выяснить ее настроение и поддержать какие-то отношения, хотя это было вовсе не так просто.
Она старалась быть великодушной, надо было напомнить, что она была бы неизвестно где, в руках настоящих безумцев.
Но похоже, что княгиня ни о чем таком думать не собиралась.
– У тебя еще все впереди, дорогая,, а мы все оказались в таком времени, когда и врагам помогать следует.
Анна напомнила ей, что Ярополк вел себя не лучшим образом.
– Все порой себя так ведут, – не унималась Изольда.
Казалось, что она была совершенно права. Они так и не поговорили по душам, не стали ближе. Потому она и печалилась, маясь от бессилия перед этой скалой. О мужчинах и говорить нечего, но ведь со старой княгиней они равны, тогда отчего же она так высокопарна и заносчива, почему она так нетерпима и горда.
Но терпение и спокойствие – это ее оружие, которое не подведет и не наделает бед.
– Она глупа или только прикидывается, – размышляла Изольда, стараясь докопаться до истины. – Ярополк вел себя недостойно, это так, только и она хороша, ничего не скажешь, я должна благодарить ее за то, что стала ее заложницей, и они станут склонять моего сына неизвестно к чему. Это так отвратительно.
Надо было отгородиться от них и заниматься обычными делами, с каким бы раздорами это не было связано, только тогда она сможет забыть обо всем, что мучает ее, не дает покоя.
Если она и думала о чем-то, то только о своей Польше. Только как ее встретят там ляхи?. Они помнят о том, как помогали Изяславу и были изгнаны из Киева, как только нужда отпала. Да и сама она теперь не сможет помочь сыну, если останется в родном замке.
№№№№№
Ярополк оставался не слишком желанным гостем в Польше, но здесь он понял, насколько плачевно его положение. При польском дворе было бедновато и скучновато, оставалось только вспоминать о столичной роскоши, даже в любом уделе все было по-другому. Он узнал о том, что враги успели захватить в плен его жену, и забрать казну. Это казалось самым жестоким ударом.
Все что ему было дорого, оставалось либо у Владимира проклятого или у самого Всеволода, перед которым он потерял страх. И когда король ляхов нарисовал ему картину, которая и без него была прекрасно известна, он и вовсе загрустил, не ведал, что ему надо было предпринять.
– Мне надоело жить спокойно, только бес мог толкнуть меня в ту пропасть, в которой я и оказался. Он понял тут, как это хорошо, вырваться из объятий великого князя, но почему об этом нельзя было подумать прежде, ведь все тогда могло быть по-другому.
Он очень быстро понял, что чужбина – еще больший кошмар, даже если это родина твоей матери, надо вернуться как можно скорее назад, и оставаться там, где ты родился.
Отец снова возник в его сне, и пришлось долго убеждать эту тень, что он не сможет обойтись без союза с великим князем. Ничего он без него не значит.
– Я давно тебя предал, но я должен вернуться к нему, валяться в ногах и просить прощения. Когда мы были вместе с ним, у нас все получалось, теперь я мало что могу.
Ярополк стоял на своем, он понимал, что если Всеволод простит его и возьмет назад, то лучшего слуги у него не будет, а если нет, тогда страшно даже представить, что с ним станет.
