Вспомнился рассказ матушки о том, как погибла полоцкая княгиня Рогнеда, прозванная в народе Гореславой. Говорят, она упала и померла, как только приблизилась к новому храму, к тому богу, которого привел на Русь ее вероломный муж. И захотелось крикнуть ему:
– Если ты есть, то выйди и покажись нам, мы должны узреть тебя. Но если тебя нет и не было, тогда на что же мне в мире этом полагаться?.
Прислушался князь, но так ничего и не расслышал.
– Я должен видеть тебя, – обратился он к Перунову кумиру, – я должен быть уверен, что ты поможешь мне в трудную минуту. Ему хотелось понять, что бог Олега поможет ему дойти до конца и до предела.
Высоко в небе засверкали в тот момент звезды. И казалось князю, что именно во мраке, среди этих созвездий и обитает тот самый бог, которого ему так не хватало, и до которого рано или поздно хотелось дотянуться. Он знал, что это случится. Времена же наступили тревожные, нужно было выбирать как можно скорее. Хотелось верить, что Перун их не оставил. В сверкании звезд невозможно было понять, подавал ли Перун ему знак или все происходило помимо его воли. Это было не первое сражение, и конечно, не последнее, но на этот раз князю особенно страстно хотелось победить.
№№№№№№№
Не случайны было тревоги Всеволода, все и началось и завершилось плачевно. Они не только не смогли остановить Олега, но и чуть ли не в первый раз были разгромлены.
Всеволод то спокойно, то в ярости смотрел на происходящее, и никак не мог он поверить в то, что это возмездие, уж слишком далеким от реальности все казалось. Оставалось верить только в чудо, но будет ли оно когда? Чуда не случилось, оставалось думать о том, что он не вернется к реальности. Пора было разворачивать коня и бежать. Но что-то удерживало его на месте. Он смотрел то на погибавших воинов, то на град, который больше не принадлежал ему. Перун так и не явил своего лика, зато рев Олега, словно зверя дикого звучал поблизости, это был победный рев. То, что случилось стало ему понятно уже по пути к Киеву, он радовался, что не стал пленником Олега. За его спиной говорили о том, что если бы они еще немного помедлили, то все бы завершилось окончательным крахом, да и теперь они не понимали, как удалось выбраться из объятий Олега, почему он не послал своих воинов, чтобы расправиться с ними, а потом рассказать всем, что они погибли в сражении.
Они двигались в Киев. Ему придется появиться перед Изяславом. Проклятие, как же ему не хотелось всего этого. Но больше делать нечего, только вперед, не сворачивая с пути.
Всеволод сыпал проклятие в адрес племянника Олега, отнявшего у него отчий стол. Если бы знать ему, что придется обратиться к другому племяннику, тоже не лучшим образом с ним когда-то обошедшемуся. Но там давно все быльем поросло. Да и должен был Ярослав чувствовать свою вину, а потому и стремиться помочь должен, когда дядя оказался в плачевном положении. Хотя ему и надо было думать о своих сыновьях, а потому отмолчаться, не помогать.
Если что-то с князем случится, то Всеволод, уже потерявший Чернигов, не остановится не перед чем, чтобы захватить Киев, а Олег в Киев не пойдет, о чем бы он не мечтал больше, он останется в своем граде, поймет, что даже этого ему недостаточно.
Изяслав по праву великого князя должен принять его. Первой в Киеве появилась Анна. Она уже успела оставить пределы поверженного града и перебраться туда, откуда так давно ушла, но куда всегда мечтала вернуться. Да и то сказать, сколько раз мечтала появиться в Киеве черниговская княгиня, но в тот час, да еще с такими дурными вестями, она понимала, что все это ужасно, лучше бы ей стороной этот гард обойти, но больше отправляться было некуда.. Потому, переступив через все, она туда и поехала. Знала, что никто больше не сможет помочь, приютить тех, к кого ничего не осталось.
