И вот теперь эта сила оказалась, как сказал Фурсенко, в «нормальном правовом поле», и к ней уже не Владимир Колокольцев приезжает на переговоры с людьми в масках и не Владимир Путин садится с ними за круглый стол, а скучный польский суд раздает им месяцы тюрьмы. Как говорили в старину – почувствуйте разницу.
В «нормальном правовом поле» дубайская полиция (состоящая, очевидно, из каких-то сверхлюдей по сравнению с российскими коллегами) быстро ловит парней с золотыми пистолетами, которым в России тюрьма просто не может грозить по определению. В «нормальном правовом поле» фигуранты «списка Магнитского» чувствуют себя не хозяевами жизни, а людьми, у которых могут быть серьезные проблемы как минимум с пересечением границы.
Нормальное правовое поле – это вообще хорошо. В нормальном правовом поле истории с угрозами убийством не заканчиваются извинениями и подаренными часами. За укрывательство банды убийц не штрафуют на 150 тысяч рублей. За изнасилование бутылкой от шампанского полицейского не сажают под домашний арест. И, хоть Сергей Фурсенко и не задал этого вопроса, он все равно напрашивается: Почему же у нас правовое поле – не нормальное?
Чтобы ответить на этот вопрос, в золотой фонд высказываний российских официальных лиц я бы включил еще одну цитату, тем более, что она как раз посвящена Сергею Фурсенко. Вот эта цитата: «Можно там отбуцкать его за углом». Эти слова Владимир Путин, как известно, произнес на встрече с футбольными фанатскими объединениями. Все или почти все, кто сидел с ним тогда за столом, сейчас находятся в Польше. Они не виноваты, что в их стране власть объяснила им, что «отбуцкать» – это нормально, а соблюдать законы – нет.
30 мая 2012. Если вы не следите за происходящим в социальных сетях, то вы пропустили эту историю, поэтому коротко перескажу: Петербург, День города, из окон офиса социальной сети «В контакте» на Невском проспекте ее основатель Павел Дуров и вице-президент Илья Перекопский бросают пятитысячные купюры. Люди под окнами толкаются, дерутся из-за этих денег, топ-менеджеры снимают это на видео, а потом Павел Дуров в своем Twitter пояснит, что акцию пришлось прекратить, поскольку «народ начал звереть».
Я пересказываю сейчас эту историю и чувствую себя каким-то обозревателем отдела морали комсомольской газеты семидесятых годов, пишущим проблемный очерк о воспитании советских подростков. «Почему так случилось? Давайте разберемся». Дальше должны следовать какие-нибудь слова о размытых представлениях о добре и зле, об эрозии воспитания, о духовном Чернобыле, и еще какая-нибудь цитата типа «сынки чикагских миллионеров убивают детей из любопытства». Посмотрите хоть в Twitter, хоть в «Живом журнале», хоть в том же «В контакте» – ровно в таких выражениях о поступке Дурова сейчас и спорят, хоть давно нет ни комсомольских газет, ни проблемных очерков.
А на самом деле ведь все проще. Знаете, почему Дуров бросал деньги из окна и смеялся над людьми, которые суетились на тротуаре? Потому что ни сто, ни тем более семьдесят или сорок лет назад не было у нас такого Дурова, который провел бы этот неприличный эксперимент и закрыл бы тему раз и навсегда.
Собственно, в этом и состоит главная проблема – не в том, что под окнами дуровского офиса «народ звереет», а в том, что есть на свете много стран, люди в которых нашли ответ на все неочевидные для нас вопросы за много лет до Павла Дурова и тех, кто сейчас осуждает его или поддерживает. Марку Цукербергу, с которым принято сравнивать Дурова, не пришло бы в голову играть в такие игры ровно потому, что эти игры давно уже сыграны и проиграны теми самыми сынками чикагских миллионеров сто лет назад, и в исполнении Цукерберга разбрасывание купюр выглядело бы чем-то старомодным и пошлым.
