Национальное собрание признает и провозглашает перед лицом и под покровительством Верховного существа следующие права человека и гражданина.
– Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах. Общественные различия могут основываться лишь на общей пользе.
– Цель всякого политического союза – обеспечение естественных и неотъемлемых прав человека. Таковые – свобода, собственность, безопасность и сопротивление угнетению.
– Источником суверенной власти является нация. Никакие учреждения, ни один индивид не могут обладать властью, которая не исходит явно от нации.
– Свобода состоит в возможности делать все, что не наносит вреда другому: таким образом, осуществление естественных прав каждого человека ограничено лишь теми пределами, которые обеспечивают другим членам общества пользование теми же правами. Пределы эти могут быть определены только законом.
– Закон имеет право запрещать лишь действия, вредные для общества. Все, что не запрещено законом, то дозволено и никто не может быть принужден делать то, что не предписано законом…
Лафайет в полной тишине зачитал все семнадцать пунктов, и зал взорвался бурными овациями. Декларацию приняли подавляющим большинством голосов. В этот же день ее вместе с остальными августовскими законами отнесли на утверждение королю.
Секретарь Учредительного собрания, принесший документы, видел, что король занят. В его кабинете находятся герцог Орлеанский и Жак Неккер, и они разговаривают. Но это его не смутило. Он прошел к столу, за которым сидел король и положил перед ним бумаги.
– Эти документы необходимо подписать, ваше величество.
– Да, да, – взялся за перо король.
Но тут Неккер неожиданно громко набросился на секретаря:
– По какому праву вы врываетесь в кабинет вашего короля, когда он занят?! Оставьте свои документы и идите! Когда его величество их рассмотрит, вам сообщат.
Секретарь испуганно выбежал из кабинета, и герцог Орлеанский захохотал:
– Ха-ха! Браво, Неккер. Они теперь пожалеют, что вернули вас в Версаль.
– Ненавижу бесцеремонность. Должны же быть какие-то нормы приличия, – ответил министр.
– Сир, может, вы зачитаете то, что собрались подписать? – обратился герцог к королю
– Пусть Неккер зачитает.
Министр начал читать законы, которые снижают налоговое бремя третьего сословия, и обременяют два высших, а когда дочитал, выдал свое резюме:
– Я против, ваше величество.
– Но почему? Вы же всегда ратовали за отмену привилегий высших сословий.
– Да, но при этом я никогда не говорил, что нужно снижать налоги для третьего сословия. Если принять эти законы, то казна будет не пополняться, а пустеть.
– Вам не угодишь, Неккер.
– Не нужно мне угождать, ваше величество. Пусть они просто утвердят те меры, которые мы с вами предлагали на первом заседании Генеральных Штатов.
Пока король со своим министром переговаривались, герцог прочел текст Декларации и бросил ее на стол.
– Это бред, – заявил он, – они хотят себе прав, равных с королем. Где тут вообще король?! Чем он будет править, если над всем стоит закон? Эти документы нельзя утверждать, сир.
– Вы меня толкаете на противостояние с Учредительным собранием. А вдруг они решат совсем упразднить королевскую власть?
– Мы еще посмотрим, кто кого упразднит, сир. Скоро в Версаль начнут стекаться ваши сторонники и мы сумеем вас защитить.
Герцог знал, о чем говорил. Его план поднять против Парижа провинцию провалился. Революционные силы его опередили и прочно удерживали власть на местах. Тогда герцог поменял план и с помощью барона д’Энгре призвал сторонников короля съезжаться в Версаль и его окрестности.
