– А я даю ему десять минут. Если Йен заиграет на волынке, то больше ему и не выдержать.
– Десять минут? Да хватит и пяти.
– Ну вот еще! – запротестовал шотландец.
– Заткнись, Йен, мы просто дразним тебя, – махнул рукой Сканк. – Эй, Хибберт! Ты убедился, что наша красотка Дилайт хорошо спрятана? Мы не хотим, чтобы чертов Лорд разыскал ее и оставил только для себя! Ты слышишь меня?
– Да, я спрятал ее на гауптвахте, – ответил гардемарин. Несмотря на свои четырнадцать лет, он был злым и угрюмым, маленькие глазки хитро сверкали. Хотя его отец занимал высокий пост в Адмиралтействе, форма мальчика была ужасающе грязной. – Но, думаю, капитан туда не заглянет.
– Отлично сказано, парень, – заметил Сканк, похлопав его по спине. – Ну а ты, Расс? Почему притих? Что скажешь о нашей королевской светлости?
– Что я скажу? – переспросил Рассел Родс, снимая шляпу и проводя рукой по сальным волосам, поседевшим на висках. – Думаю, наш новый лорд и хозяин, пропади он пропадом, сделает все возможное, чтобы преуспеть в том, в чем его предшественники потерпели неудачу.
– Этого не произойдет, – заметил Артур Тич, явившийся с гауптвахты, куда он заходил «справиться о состоянии дамы».
Ростом он превосходил Сканка и Йена Макдафа. Ходили слухи, что Артур был сыном (внебрачным, разумеется) печально знаменитого Неда Тича, чем он чрезвычайно гордился. С копной нечесаных волос и бородой, доходившей до пояса, Тич производил столь ужасное впечатление, что одним своим видом насмерть испугал капитана номер три и заставил его в считаные минуты убраться с фрегата.
С капитаном номер четыре они справились совместными усилиями, но пятый, похоже, готов доставить им немало хлопот…
– Мы еще не видали его, а этот чертов тип уже что-то замышляет, – проворчал Сканк.
– Представь себе его, когда он поднимется на борт фрегата.
– Лучше подумай, что с ним станет, когда мы выйдем в море.
– Да он перепугается, как и все остальные, – заявил Йен, вытаскивая свою волынку и не обращая внимания на настороженные взгляды товарищей. – Надеюсь, все хотят послушать новую мелодию, которую я разучил?
– Избавь нас от этого, пожалуйста!
Но Йен поднял волынку и сунул мундштук в рот.
Все попятились.
– Теперь-то у вас нет сомнений? – ухмыльнулся Йен.
– Да, оставь свою мелодию для его светлости!
– Устрой ему концерт, которого он нипочем не забудет!
Они хохотали до упаду, пока Йен, разозлившись, не всадил кулак в челюсть Тича, а тот в ответ не дал ему по губам. Началась потасовка. Сжав кулаки и выкрикивая проклятия, Элвин, боявшийся микробов, выплеснул уксус на шотландца.
– Моя волынка, дьявол тебя побери! – завопил тот, пытаясь ухватить Элвина за тонкую шею.
Тич выхватил кинжал и стал угрожающе им размахивать, пробираясь вперед. Сканк заревел, Милтон завыл, Хибберт развеселился. В это мгновение воздух пронзил испуганный крик.
– Черт возьми, что случилось?
– Не знаю. Заткнитесь все, тогда, может, услышим.
– Христа ради, Артур, убери свой чертов кинжал от моей рожи! – взмолился Сканк.
Крик повторился.
Все повернулись в сторону трапа, где стоял тощий парень с бледным лицом и к тому же столь невинным, что просто напрашивался на хамство.
Парень испуганно уставился на Артура Тича.
– На что глазеешь, щенок? – прорычал тот самым «пиратским» голосом. – А ну проваливай отсюда, пока я не вырвал у тебя печень и не скормил ее чайкам.
Парень еще больше побледнел, но, вздернув подбородок, шагнул вперед.
