Граф подозвал лошадь и ускакал.
Урсольд повалился наземь.
–Папочка, папочка…– запричитала девочка.
–Ничего, через страдания познаётся вкус жизни…– еле выговаривал слова отец,– Что граф спрашивал у тебя?
–Я испугала его лошадь, и он едва не зарубил меня…
–Ага, значит я вовремя.
–Нет, мы уже помирились…
–Кто знает, что на уме у таких извергов, как Роберт де Эслуа…Дочь, если я вдруг потеряю сознание, беги обратно к Аутбольду. Дорогу помнишь?
–Нет, не помню. Я останусь с тобой.
–Гарлева, ложь – это первый шаг к грехопадению. Ты помнишь дорогу?
–Да,– девочка смякла и зарыдала,– Папа, ну позволь мне остаться возле тебя, я буду читать молитвы, и Бог поможет нам…
–А, если окажется, что Бога нет, или он не придёт на помощь? Зачем уповать на Всевышнего, не лучше ли попытаться исправить положение и сделаться ещё храбрее самим? Или ты хочешь, чтобы нас двоих, беззащитных, съели волки?
–Я приведу дядю Аутбольда, и он потащит тебя домой,– решительно заявила Гарлева, вытирая слёзы.
Урсольд застонал и попросил дочь:
–Да, малышка, лучше сейчас засветло беги к Аутбольду, я, кажется, сегодня сам идти не смогу. А у него есть лечебные отвары…
–Папа, граф бил тебя, а ты не сопротивлялся, потомучто…мы – рабы?
–Да.
Это напоминание об иерархии положения бередило душу ребёнка, отнимало ощущение защищённости.
Девочка чмокнула отца в щёку и побежала обратно к домику дяди.
Погода портилась, поднялся ветерок, который стал сгонять тучи.
Темень всё же застигла её в пути. Сумерки навалились на лес внезапно, словно огромная пасть чудовища проглотила мир света.
Сквозь мрачную черноту ночи Гарлева пробиралась на ощупь. На небе не видно не мзги, всё небо заволокло тучами-невидимками. Лишь на восточной стороне небосвода одна тучка окаймлена золотым ободком, за ней спряталась молодая луна. Казалось, Бог темнотой закрыл глаза на земные дела. Но девочка упорно шагала, хоть и замирала от страха от каждого ночного шороха.
Она шептала:
–Бог со мной, со мной, с нами…
Вдруг прямо перед ней загорелись красные глаза хищника. Гарлева замерла.
В следующую минуту её лицо облизывал пёс Тиран.
–Собачка, веди меня к дяде.
Тиран громким лаем оповестил хозяина о приближении человека.
Во дворе замка суета и галдёж. Охотники под впечатлением обмениваются байками об удачных погонях за зверьём.
Граф подъехал к своим друзьям.
–Где Ваша добыча, сеньор?– поинтересовался Пазан Монтейский, поглаживая на седле несколько фазанов.
–Я встретил в лесу бедного крестьянина, у которого была прелестная, смышлёная девочка, она меня рассмешила, вот я и отдал им свои охотничьи трофеи,– солгал Эслуа на счёт побед в улове зверей.
–Вы, граф, заигрываете с народом?– удивился Нерра.
Брезгливо и презрительно сморщившись, Роберт сказал:
–Я ненавижу эту толпу бедняков – скопище болванов, простаков и дикарей. Их мерзкая нужда и грязь, незнание прописных истин приводит меня в бешенство, мне омерзительно видеть их чумазые идиотские рожи с дурными нравами и звериными привычками. Но подачки иногда позволяю себе делать.
–Сеньор, в Фалез прискакал гонец из дальней деревни, что вблизи с графством Мен,– сообщил Эрлюин де Контевиль,– Он говорит, что вассал графа Герберта де Мена некий маркиз де Ют ограбил деревню Вашей Светлости, истребил нескольких крестьян, что не хотели отдавать урожай.
–Эта сволочь поплатится за нападение! Я тоже вырежу его крепостных, как скот!– рассвирепел граф, обращаясь к оруженосцу, он посоветовал,– Эрл, жестокости займи у смерти: мы идём в новый поход.
