Урсольд со вздохом произнёс:
–Быть красивой – значит сеять зло.
–Не понимаю смысла. Разве не умиляемся мы, любуясь прекрасными чертами дочери?
–Под воздействием её обаяния, мы прощаем ей все проделки. Из-за красивых дам рыцари гибнут на турнирах…
–Так, то рыцари…
–А вспомни мою мать.
–Да, Урсо, она была редкостной красавицей, но и благодетельной и добрейшей.
–Что из того? Обезумев от любви, парни лишали себя жизни. Один спрыгнул с верхушки самого высокого дуба, другой зарезался.
–По всей видимости, эти загубленные души не давали ей счастливо жить, ох бедная…
Девочка с грустью подумала: «Конечно, хорошо быть красивой, но приносить людям страдания совсем не хочется…Но если удел красавиц мучить парней, значит так распорядился Бог».
Граф де Эслуа восседал в своём замке у камина в шёлковой тунике, он слушал отчёт управляющего о делах в городе. Оруженосцы Юланд де Равале и Эрлюин де Контевиль сидели на красивой, мраморной лавочке рядом, охраняя сеньора и скрашивая одиночество.
–Ваше Сиятельство, с земель в городе я собрал у городских крестьян из Фалеза оброк и поземельный налог, жители заплатили ценз за право проживать здесь. Купцы, как всегда, вовремя внесли пошлины и рыночные пошлины. Вот опись судейских штрафов куриями. В этом сундучке все сборы в нормандских и каролингских серебряных денариях, имеются и золотые римские солиды, сюда вошли также поборы с крестьян за пользование водяными мельницами, виноградными прессами и плавильными печами.
–Хорошо, что мой отец ввёл монополию на мельницы, прессы и печи, до этого вся эта техника была общинной и использовалась крестьянами бесплатно. Теперь же я взимаю ренту (доход в процентах) и с этих нужных механизмов.
–Шеваж (поголовное обложение налогом) ещё собирают, сумма незначительная, но пока посыльные объедут все деревни и города…
–Да, фьеф (феод) у меня большой.
Управляющий согласно закивал. При этом его седеющая борода смешно заскользила по парчовой тунике.
–Мюссе, расширь посевы бобовых на моей земле, эти культуры быстро насыщают желудок. Закупи, пока к весне не подорожали, у восточных купцов разные сорта капусты, моркови и свеклы, они неплохо вносят разнообразие в еду.
–Как скажите, господин.
–Посади несколько рощ ореховых и плодовых деревьев, будем вывозить на продажу по Сене в Корнуолл и Уэльс.
–Слушаюсь, Ваше Сиятельство.
–По личным делам кто-нибудь пришёл?
–Только сброд.
–Крестьяне?
–Да, сеньор.
–Зови пришедших.
Первый крестьянин, молодой парень, принёс формарьяж (брачный побор с лица, который брал в брак человека не подчинённого данному сеньору).
–Своих девок в деревне мало что ли?.. Охота тебе лишний побор платить… – пожал плечами Роберт.
–Ваше Сиятельство, гостил у брата, а будущая суженая так запала мне в сердце, что аппетит пропал.
–Колдунья, наверное…
Второй крестьянин, совсем юный, лет шестнадцати, принёс грамоту, в которой просил записать его в крепостные, ведь, тот, кто брал в жёны рабыню, сам становился тем же сословием.
Граф с презрением и удивлением читал вслух:
–Послушайте, что пишет этот болван: «Я, Варсинд, прошу дать Высочайшее соизволение жениться на крепостной Рихильде, что проживает в деревне Липовой. Я меняю свою свободу на жизнь в браке с Рихильдой». Ты, что, парень, заболел? Добровольно хочешь стать рабом?
–Да. Меня влечёт великая любовь,– с возвышенностью подтвердил Варсинд.
–Великая?– насмешливо переспросил Роберт,– Скорее – глупая. Я не даю своего соизволения на брак с моей крепостной.
