Властелины моря - страница 38

История показалась персам несколько фантастической. Всего несколько часов назад они собственными глазами видели, как дерзкие греки возвращались к Артемисию, потрепанные после трехдневных стычек, но все еще сохраняющие боевой дух и потому опасные. И пылающие костры хорошо видны отсюда. Греки щедры на выдумку и хорошо известны своими фокусами: наверное, и эта история, с начала до конца, не более чем ловушка. Не иначе, их хотят то ли выманить из безопасных гаваней Афет, то ли истощить ночной погоней. Не зная еще ничего о прорыве Ксеркса под Фермопилами и боясь совершить промах, персидские военачальники взяли человека из Гистиеи под стражу и послали несколько судов на юг проверить, правду ли он сказал. Вернулись гонцы, когда небо на востоке уже светлело. Да, они нашли город опустевшим; единственный признак жизни – догорающие костры.

Хитрость Фемистокла раскрылась, но, по-видимому, было уже поздно стягивать разбросанные по бухтам и бухточкам корабли воедино и затевать погоню. Вместо того чтобы, как было велено царем, уничтожить греков всех до единого, вплоть до последнего сигнальщика-кострового, персидские военачальники дали ускользнуть, просочиться, как песку сквозь пальцы, целому флоту. Хуже того, недоверие к ночному гостю стоило им последней возможности одержать победу. Теперь на них обрушится гнев Ксеркса. Во что он выльется? В лучшем случае снимут с должности, но могут и казнить. Дабы показать, что не зря все же они провели здесь время, персы переправили флот на противоположный, северный, берег Эвбеи, взяли беззащитную Гистиею и выжгли прилегающие к ней земельные угодья. Разграбление города еще продолжалось, когда наконец-то сюда добрался царский гонец из Фермопил. Ксеркс приглашал своих военачальников осмотреть поле битвы, пусть собственными глазами увидят, что ожидает тех, кто противится воле Царя царей. Моряки с восторгом откликнулись на приглашение, снарядив для похода все лодки, что имелись под рукой: к сожалению, триеры использовать было нельзя, они бы просто застряли в илистых отмелях Фермопил. У Горячих Ворот о военных потерях персов судить было невозможно – на виду оставались только тела погибших в резне спартанцев и других греков. В центре залитой кровью сцены виднелась голова царя Леонида. К счастью, упоенный победой Ксеркс не обратил особого внимания на доклад о сомнительных действиях своего флота. На осмотр поля боя ушел целый день и еще больше времени на ожидание подходящего момента для нанесения очередного удара – на сей раз по Афинам.

Медлительность Ксеркса дала грекам возможность получить передышку. За те несколько драгоценных дней, что прошли между отплытием от Артемисия и появлением персов, Фемистоклу удалось осуществить практически полную эвакуацию жителей Аттики. Спартанец Эврибад разрешил афинским судам отделиться от основной части флота, на них-то люди и перебрались в Трезен и другие безопасные места. В конечном итоге из десятков тысяч лишь около пятисот упрямцев отказались уйти из своих домов.

Изначально, еще до событий в Артемисии, Фемистокл призывал сограждан оставить храмы Акрополя на попечение Афины и других богов и богинь. Наряду с немногочисленными бедняками, решившимися испытать судьбу, укрывшись за другой «деревянной стеной» – живой изгородью, Ксеркс обнаружит здесь только жриц и других служителей храма. Но после катастрофы в Фермопилах положение начало выглядеть иначе, и Фемистокл почел за благо найти надежное укрытие и для жриц, и для древней деревянной статуи богини. Предвидя сопротивление со стороны клерикалов-консерваторов, он убедил хранителя священной змеи Акрополя объявить, что змеи в ее убежище больше нет – знак того, что боги тоже покинули город и всем должно последовать их примеру. По окончании эвакуации афинские триеры вновь объединились с греческим флотом, закрепившимся на неприступных с виду позициях близ Саламина.