Но вокруг стояла тишина. Только легкие порывы ветра, гуляющего по залам, шуршали листьями, да Корица нетерпеливо поскуливал, ожидая, когда я уже пойду за ним.
– Ладно, показывай куда, – ощущение, что я нарушаю чужой покой, стало вдруг невероятно сильным, заставив поежиться. Да и одежда не успела просохнуть окончательно, добавляя неудобств и начиная натирать под руками.
Мы поднялись по широкой лестнице на второй этаж, и Корица, этот ветреный пес, повел меня какими-то поворотами. Через несколько минут, сообразив, что, скорее всего, сама не смогу выбраться из этого дома, я оказалась в светлой комнате с разбитыми окнами.
Высокие арки, колонны, листья под ногами, но ощущения были совсем иные, не такие, как в остальном доме. Словно здесь стояла глубокая осень. Не единого зеленого пятна или цветка, свисающего с потолка. Только пожухлая листва вокруг, аромат увядания и пара старых кресел перед разбитыми окнами.
Корица крутанулся по центру круглой комнаты, отчего опад взвился вверх небольшим ураганом, тихо шурша, и громко гавкнул.
– И что? Я просила привести меня к хозяину, – уперев руки в бока, строго, как отец говорил со своими охотничьими псами, произнесла я.
Пес тихо заскулил, и на мгновение мне показалось, что его очертания стали более четкими. Судя по всему, это была легавая, с гладкой шерстью и повислыми ушами. Но образ размылся так быстро, что я невольно тряхнула головой. Странное ощущение, что собственным глазам нельзя доверять, немного пугало.
– Это что у нас такое? – скрипучий, громкий голос, раздавшийся из-за спины, заставил подскочить на месте. Сердце едва не вырвалось из груди от неожиданности. – Я все смотрю, кто мне так в доме наследил, а тут человечка?
– П-простите, – немного запнувшись, я резко обернулась к говорящему, и с трудом удержала выражение лица. Присев в книксене, как учила мама, старалась не пялиться слишком сильно. Но это было непросто.
Передо мной стоял гоблин. Самый настоящий, с длинным кривым носом, когтями… и в бархатном зеленом фраке. Строгое и умное выражение лица вовсе не соответствовало тому, что о них писали в сказках, но сомнений не было. Белые чулки, туфли на каблуках с пряжками, коротенькие штанишки и фрак, который, кажется, стал последней каплей для всего произошедшего. Если я как-то еще могла смириться с присутствием собаки-ветра, то живой гоблин был явным признаком моего слабоумия.
– В обморок только не падай, дЕвица – несколько ворчливо, но уже не так агрессивно, попросил гоблин. – Не поймаю же.
– Не буду, – честно попыталась взять себя в руки, несмотря на шум в ушах и легкое головокружение.
– И как ты сюда попала? Все же двери запер вчера. Все калитки проверил. Хозяин будет зол, – гоблин внимательно рассматривал меня, словно задачку по арифметике, пока я пыталась взять себя в руки.
– Я сейчас же уйду, – честно пообещала, все душой желая убраться как можно дальше. – Вы только подскажите, в какую сторону. Ну и от стакана воды я бы не отказалась.
– Воды дам, а в остальном… Куда ты теперь денешься, дЕвица, – гоблин вздохнул, потерев пальцами лоб, словно это могло помочь в решении задачки. – Если в ночь Самайна попала, до Бьялтинна не уйти. За мной иди.
Гоблин развернулся, щелкнув каблуками, и я, пытаясь вспомнить значение незнакомых слов, по привычке выполняя указания того, кто старше, последовала за ним.
– А когда Бьялтинн вернется? Он меня отпустит?
