Ясно, что они не соответствуют базовым реальным условиям 1930-х годов и первых двух десятилетий после Второй мировой войны. Зато они в принципе соответствуют реальным вещественным и институциональным основам хозяйства, сложившимся уже к концу 1960-х В этом соответствии и состоит главная причина, по которой монетаризм стал одерживать верх над кейнсианством с конца 1970-х – начала 1980-х годов, ибо исходные предпосылки кейнсианства, в принципе отвечавшие условиям предшествующего исторического периода пришли в противоречие с новыми вещественными и институциональными реалиями хозяйства.
Однако на поверхности явлений победа монетаризма выглядела как признание «ошибочности» кейнсианства и «правоты» монетаризма. И такое объяснение выглядело вполне правдоподобным по двум причинам.
Во-первых, даже в тот период, когда значительное государственное вмешательство в действие рынка было благотворным (1950–60-е годы), оно оказалось чрезмерным по сравнению с необходимым минимумом. Например, в некоторых странах Запада перераспределялось через бюджет более 50 % ВВП, что примерно соответствовало аналогичному показателю по странам госсоциализма.
Во-вторых, огосударствление экономики слишком долго стремились сохранить и тогда, когда оно уже в принципе устарело, в связи с чем необходимые реформы запоздали почти на десятилетие.
Уже с начала 1970-х годов новой институциональной системе рынка стало явно тесно в пеленках интенсивной государственной опеки и регулирования. Высокие и относительно устойчивые доходы большинства населения и его накопления сделали излишней бюджетную накачку эффективного спроса и сократили потребность в социальных программах. Созданные при мощной государственной поддержке инфрасистемы и реструктурированная промышленность далее могли функционировать самостоятельно на конкурентных началах. Отпала, следовательно, экономическая необходимость в высоких налогах, в жестком регулировании цен и внешней торговли, в обширных программах государственной поддержки инвестиций.
Наоборот, государственный «активизм» стал помехой эффективному функционированию поднимающейся системы рыночного саморегулирования. Жестко регулируемый государством рынок не смог гибко реагировать на энергетические и иные структурные кризисы 1970-х годов и оказался в состоянии хронической стагфляции, когда цены растут одновременно с безработицей.
Кейнсианству пришлось ретироваться. На авансцену выступил монетаризм в качестве главного экономического советника правительств и наставника студенчества.
Кейнсианская теория оказала преобладающее влияние на разработку таких мер государственной экономической политики, которые обеспечили рыночное равновесие и устойчивый рост в течение четверти века в развитых странах Запада. В ходе этого роста развернулась техническая революция и произошли принципиальные изменения в институциональных основах рыночной экономики, главной опорой которой стал «средний класс».
Институционально обновленный рыночный механизм перестал нуждаться в глубоком и систематическом вмешательстве, он был теперь способен к саморегулированию и саморазвитию, чему мешала сохранявшаяся государственная опека.
В СССР и ряде других стран госсоциализма, где действовала система директивного планирования, также до начала 1970-х годов наблюдался значительный экономический рост, но при отставании от Запада по уровню потребления, техники и общей эффективности хозяйства, В обществе происходили переоценка ценностей и смена неформальных приоритетов. Неоднократные попытки властей внедрить в бюрократическую плановую систему элементы рынка оказались безуспешными, и в 1970-е годы началось падение эффективности и темпов роста, скрытое разложение системы.
