– Согласен. Но не забывайте, что в приоритете сейчас её монстры, – напомнил Калиот, – кто-нибудь готов озвучить свои догадки по этому поводу? Даже самые немыслимые.
– Похоже, она умеет каким-то образом гипнотизировать людей, – первым выступил Даниил Николаевич – врач-психиатр, главный помощник Калиота. – Как именно она это делает, пока не ясно. У детей богатая фантазия, она создаёт в своей голове всяких монстров, продумывает их и заставляет людей поверить во всё это. Внушение настолько сильное, что они даже сами калечат себя. Но без дополнительных исследований это только одна из версий.
Кто-то из присутствующих поддержал эту версию, кто-то озвучил свою. Все отметили, что им не хватает различных обследований и анализов. А проводить их пока девочка находится под действием снотворных бессмысленно. Если же она будет бодрствовать, нет гарантии, что этот процесс будет безопасным для всех. Даже если пристегнуть её крепко к креслу, к ней всё равно придётся прикасаться, разговаривать, смотреть на неё. После продолжительной дискуссии Калиот подвёл итог.
– Получается, мы не можем проводить полноценное исследование, пока не избавимся от Хищника. А сделать это может девочка самостоятельно, без врачебного вмешательства. По-вашему, это в первую очередь работа психолога.
– Как вариант можно ещё применять против её способностей ультразвуковое или световое воздействие на органы чувств. Она же к этому очень чувствительна. Возможно, это нейтрализует её воздействие быстрее и эффективнее, – сказал невролог Виктор Сергеевич.
– Мы пока не будем рассматривать этот вариант. Это не гуманно. Не забывайте, что она обычная девочка, которая любит клубничное мороженое, – возразил Даниил Николаевич.
– А то, что она делает с людьми, это гуманно?
– Она ещё ребёнок и многого не понимает. Ей простительно.
– Давайте пока не будем развивать эту тему, – прервал их Калиот, – оставим это средство на самый крайний случай. Также не забывайте, что все успокоительные препараты, которые мы применяли, плохо на неё влияют. Судя по записям врачей из детского дома, подобное «лечение», – он презрительно выделил это слово, – вело к прогрессированию её психического расстройства и даже к мышечной атрофии. Они понятия не имели, что с этим делать. Фаби предстоит провести здесь очень много времени, ухудшить её здоровье просто недопустимо.
– Да, доктор Калиот, я считаю, что мороженное было лишним. Сейчас ей необходимо соблюдать диету, – сказала педиатр Анастасия Владимировна.
– Я знаю. Её надо было побаловать, чтобы в следующий раз она ещё охотнее делилась с нами своими рассказами. Девочке сейчас очень тяжело, у неё депрессия. Ничего страшного от одной порции мороженного не случится.
В кабинете воцарилась тишина. Каждый задумался о своём.
– Анализ ДНК мы пока не завершили, – напомнил всем генетик. – Материалы у нас уже есть, они в работе. Я думаю, результаты помогут нам многое прояснить. Вы кстати говорили, что расскажите подробную историю девочки, – обратился он к доктору Калиоту.
– Да, я помню. Сейчас всё расскажу, – сказал Калиот и снова начал листать бумаги. – Я специально не стал вам сразу всё рассказывать, что бы вы посмотрели на эту работу свежим взглядом.
У меня уже давно были свои гипотезы по поводу особенностей этого ребёнка. И как я вижу, наши мнения во многом совпали. А теперь расскажу вам важную и полезную для дальнейшей работы информацию, которую начал собирать несколько лет назад. В день, когда мать Фаби привела её ко мне на приём впервые. Тогда я ещё работал в поликлинике. А продолжил всё это собирать в позапрошлом году, когда уже работал здесь. Начну с предков девочки. Отмечу сразу, что по материнской линии никто не страдал серьёзными заболеваниями и не состоял на учёте у психиатра.
