Человек правой рукой что-то крутил у меня за головой, не глядя на меня. Я почувствовала, что сейчас снова провалюсь в забвение. Гнев сменился на тоску. От безысходности я начала плакать. Сначала слёзы тихо полились из глаз, затем вырвались рыдания и уткнулись в равнодушную перчатку. Реветь мне пришлось не долго, через пару минут я добилась желаемого результата.
– Получишь немного воды, если будешь лежать тихо, – приглушённо послышалось из шлема.
Услышав эти слова, я сразу замолчала и постаралась успокоиться, делая глубокие вдохи. Моя истерика усилила жажду. Спустя несколько секунд я уже не плакала, но всхлипывания всё ещё сжимали горло и грудь. Я требовательно посмотрела на тёмный пластик шлема. Он продолжал настраивать какой-то прибор, не глядя на меня. По-моему я уже лежала тихо.
К моей койке с другой стороны подошёл второй человек в таком же шлеме и костюме. Он держал стакан на половину наполненный водой. Первый убрал руку с моего лица и мне наконец-то дали попить. Через трубочку. Этого было мало, но попросить добавки я не успела. Сон снова навалился и уже никакие потребности не мешали ему поглотить меня полностью.
***
Не знаю, сколько времени я проспала. По ощущениям очень долго, наверное, пару дней. Я открыла глаза уже в другой комнате. Здесь кругом всё белое – потолок, стены, пол. Теплый свет ламп был тускловат, поэтому окружающая белизна не раздражала глаз. От яркого света, какой бывает в медицинских кабинетах, у меня всегда начинала болеть голова. Здесь было вполне комфортно.
Моё тело ничего не сковывало, поэтому я сразу села на кровати. Проводки ко мне уже не подсоединены, но следы от них на коже остались. Меня одели в белые шорты и майку.
Комната была просторной. Напротив кровати в стене зияло большое окно с толстым тёмным стеклом. В нём я видела только своё отражение. Левее дверь, правее в самом углу стол со стулом. В противоположном от двери углу унитаз и раковина, за ширмочкой. Здесь мой взгляд задержался, потому что вспомнила о своих естественных потребностях. Я поднялась и, пошатываясь, держась за стену, побрела к туалету. Справив нужду, умылась холодной водой. Это помогло немного разогнать сонливость.
Я увидела на столе пластиковый кувшин с водой и стакан. До них шла тоже по стеночке, но уже более уверенной походкой. Медленно выпив всю воду, я снова легла на кровать.
Мне вспомнилось, как в детском доме заставляла себя пить много воды, чтобы уменьшить воздействие лекарств, которые мне давали. Сама я бы до этого никогда не догадалась. Хищник подсказал, когда смог подловить удачный момент. Все успокоительные и снотворные блокируют большинство возможностей моего мозга. Я даже говорить из-за них не могла начать. Почти всё время моего пребывания в детском доме осталось в памяти как серый туман, а что было до него, вообще не помню.
Мои вялые раздумья прервал голос со стороны окна.
– Доброе утро, Фаби. Как ты себя чувствуешь? – ровный голос пожилого человека звучал из двух небольших колонок под самым потолком.
Я продолжила лежать, только глянула разок на окно и убедилась, что там по-прежнему только моё отражение. Тот, кому принадлежит этот голос, собирался общаться со мной, не вступая в контакт. Хитро. Я решила сначала игнорировать такую беседу и ждать когда ко мне придут, чтобы устроить «всеобщее замешательство». Рано или поздно мне ведь должны принести еду?! Но потом решила попробовать пробиться через микрофон. Никогда раньше так не делала.
