У двери люкса стоял мужчина в деловом костюме. Она и раньше знала, что гости приезжают с охранниками, но такого количества охраны в отеле не было никогда.
Охранник был не совсем дружелюбен, но, не сказав ни слова, посмотрел на фотографию на ее бейджике, взглянул на лицо Антониетты, шагнул в сторону и пропустил ее внутрь.
Она осторожно постучала в большую деревянную дверь. Ответа не последовало, поэтому, как ее учили, Антониетта вошла при помощи ключа-карты. Оказавшись внутри, она включила боковой свет и покатила тележку через тускло освещенную гостиную в главную спальню. Потом опять тихонько постучала в дверь.
Никакого ответа.
Постучав еще раз, она осторожно открыла дверь.
– Синьор Дюпон?
Ответа снова не последовало, и, хотя в комнате было темно, Антониетта поняла, что постоялец спит. Его дыхание было глубоким и ровным. Судя по очертаниям его тела, он лежал на животе в большой кровати с балдахином, накрывшись простыней.
– Я принесла вам кофе, – тихо сказала Антониетта. – Мне открыть шторы? Солнце вот-вот взойдет.
– Да, – сонно ответил он и пошевелился в постели.
Антониетта подошла к шторам, открыть которые было непросто. Окна были огромными, а темные бархатные шторы тяжелыми. Тянуть обеими руками за шнур было все равно что раздвигать занавес в театре перед спектаклем.
«Август» был ее любимым номером люкс, он занимал целое крыло «Старого монастыря», из его окон открывались панорамные виды. Из гостиной был виден океан, а из столовой – долина. Из окон главной спальни можно было посмотреть на руины древнего храма.
Антониетта взглянула в окно. Красные лучи солнца растянулись по небу, океан словно ласкался с восходящим солнцем. Она подумала, что готова вечно смотреть на эту красоту. Однако сейчас не время наслаждаться рассветом.
Антониетта обернулась и слегка вздрогнула, впервые увидев постояльца.
Он оказался не таким, каким она представляла его по описанию Франчески. Она ожидала увидеть стареющего, прикованного к постели и довольно крупного мужчину. И хотя он был действительно крупным, его было нельзя назвать тучным. Мужчина был очень рослым, широкоплечим и мускулистым.
Ему было около тридцати лет.
Однако Франческа правильно сделала, предупредив Антониетту о синяках: алые и черные кровоподтеки покрывали его руки, грудь и глаз, его верхняя губа опухла. У синьора Дюпона, или как там его звали на самом деле, были густые черные волосы, взлохмаченные и с запекшейся кровью. Ей стало немного любопытно, что случилось с постояльцем.
– Не надо было открывать, – сказал синьор Дюпон, и она догадалась, что он имеет в виду солнце. Он прикрывал глаза, пытаясь сесть в постели.
– Я могу задернуть шторы, – предложила Антониетта.
– Нет, не надо.
«Скоро я привыкну к яркому свету», – подумал Раф, хотя от боли у него пульсировало в ушах. В его мозгу снова и снова всплывали обрывки воспоминаний. Он отлично понимал, что его падение было серьезным.
Раф не боялся умирать. Однако он знал, какую печаль и хаос оставит после своей смерти, поэтому старался выжить. Он не забыл ужас на лицах своих телохранителей и панику вокруг него.
– Налить вам кофе, синьор Дюпон?
На мгновение он задумался, с кем она разговаривает. Потом вспомнил.
Он назвался чужим именем. Охрана делала все, чтобы о катастрофе никто не узнал.
Раф кивнул и посмотрел, как служанка наливает ему кофе. Как только она сняла с подноса салфетку, он услышал сладкий запах хлеба и выпечки. Его затошнило.
