Пенни не смотрела в его лицо, потому что, оставляя мокрые дорожки на коже, слезы катились по ее щекам и она чувствовала на губах их соленую влагу.
Она честно служила своей родине вдали от дома – и это разрушило ее брак? В чем была ее вина? Что она сделала не так?
– Это не все, что у нас было, – возразил он мягко.
Гнев осушил ее слезы.
– Нет, Даниэль. Без доверия у нас ничего нет.
Он хотел взять жену за руку, но она решительно отдернула ее.
– У нас есть Габи.
Она кивнула:
– Дочь всегда будет самым важным человеком в моей жизни, Даниэль. И я знаю, что ты прекрасный папа. И наши с тобой отношения не могут этого изменить. Я не могла вообразить, что ты можешь причинить мне такую боль.
– Я сожалею, Пенни. Не знаю, что еще мне сказать или сделать. Но я прошу прощения, и я люблю тебя.
Она покачала головой, не желая слушать:
– Мне тоже очень жаль, Даниэль. – Расправив плечи, Пенни посмотрела ему прямо в глаза и продолжила со вздохом: – Пойми, дело не в том, что я не способна простить тебя. Но я не могу не думать том, что произошло, Даниэль. И сомневаюсь, что когда-нибудь забуду.
Он был с другой женщиной. Целовал ее. Его руки касались ее кожи…
На этот раз Даниэль печально покачал головой:
– Не знаю, что еще сказать, чтобы ты поверила, как ты важна для меня. Как сильно я люблю тебя.
– Давай прекратим этот разговор, Даниэль, пожалуйста! Будем изображать счастливую семью ради дня рождения Габи, вести себя цивилизованно и быть родителями. Мы же оба этого хотим.
– Папа?
Тонкий, хрипловатый спросонья голосок пронесся через холл. Даниэль хотел пойти к дочери, но Пенни преградила ему дорогу:
– Позволь мне. И еще… Я не хочу, чтобы мы снова поднимали эту тему, пока Габи рядом. Я пробуду только неделю, незачем огорчать ребенка.
Даниэль стоял, бессильно опустив руки, расстроенный, но еще не побежденный. Сейчас он был так не похож на того сильного, решительного мужчину, к которому она привыкла.
– Тебя ждут, Пенни.
Она повернулась и молча вышла.
– Я хочу, чтобы пришел папа!
Даниэль вошел в комнату и увидел растерянное лицо Пенни. Ему не хотелось, чтобы она почувствовала себя лишней.
– Дорогая, почему бы маме не помочь тебе?
– Нет! Ты! – упрямо покачав головой, отчеканила девочка.
Ну вот. Последнее, что им нужно сейчас, – это капризы Габи. Она так хорошо вела себя в последнее время! Лишь пару раз за несколько месяцев, выпятив нижнюю губу в гневе, отказывалась делать то, что он просил.
– Тогда пойду готовить ужин, – печально проговорила Пенни.
Взглянув на нее, Даниэль покачал головой:
– Нет, останься. Ведь мама может помочь нам?
Габи, слегка закусив нижнюю губу, кивнула, посматривая на родителей.
– Ну вот и хорошо, – сказал он.
Пенни поблагодарила его взглядом. Он хотел продлить это мгновение. Все прошедшие годы они были самыми близкими людьми на свете, чувствовали и понимали друг друга без слов. И вот теперь эта холодная отстраненность…
Даниэль заглянул в шкаф с одеждой Габи.
– Розовую футболку? – предложил он, посмотрев через плечо на все еще дувшуюся дочь, сидящую на кровати.
– Блестящую.
Даниэль засмеялся, заметив, что Пенни подняла бровь совсем так же, как он, и поманил ее пальцем:
– Иди сюда.
С неуверенным видом она подошла к Даниэлю.
– Может, ты найдешь блестящую футболку или блузку, – сказал он, понизив голос до шепота, хотя знал, что Габи слышит его. – Она попросила дать ей блестящую, как будто я знаю, что она имеет в виду.
