Когда Наташа принималась у нее на работу, она болтала с ней как со старой подругой. Маша со всеми разговаривает так, как – будто они давно знакомы. Два раза Маша уже звала Наташу на чай. Когда Маша увидела ее документы, очень удивилась.
– Тридцать восемь? Ты не шутишь? Мне тридцать восемь! И сколько не бегаю к косметологу, все мне дают тридцать восемь! Спрашивается? Чего я трачу деньги? У тебя ни одной морщинки!
– Я ничего такого не делаю, – выставила вперед Наташа руки, – мой секрет в генетике. Я всегда выглядела моложе своих лет. Не представляешь, как я страдала в семнадцать, когда выглядела на тринадцать.
Маша громко засмеялась.
– Да, в таком возрасте это проблема.
– Я больше дружила с теми, кто на три четыре года меня младше. Вот с ними я казалась равной. Я была угловатым, прыщавым подростком. Мои одноклассницы считали меня страшненькой.
Машка покатывалась со смеху.
– А теперь они пальцы грызут от зависти, какая ты в этом возрасте. Ногти – то давно уже съедены.
Маша первым делом сцапала розу и побежала наливать воду в вазочку. Она долго не могла установить слишком длинный стебель в короткой посуде. Пришлось ей помогать. Закончили на том, что уперли его в угол окна. Укорачивать стебель Маша наотрез отказалась. Сказала, ее сын сегодня на свидание с девочкой собрался. Вот отдаст ему, пусть удивит подругу.
– Да ты практичная, Маша.
Наташа смеялась только в ее кабинете. От этой женщины исходила такая энергетика, что рядом с ней невозможно было хандрить.
– Ипотеку, когда начнешь выплачивать и не такой практичной станешь.
– Это точно.
– Ты себе присмотрела уже что-то?
– Да, еще не договорились, но думаю, сделка состоится. Я у самого моря выбрала старинный дом. Он 1888 года постройки. Но он такой классный! Уже мысли, как все так внутри устроить, чтобы все было удобно, и при этом сохранить его первозданность.
– Это тот двухэтажный с цоколем? И старым заросшим садом?
– Угу, там с заднего выхода, который ведет к морю очень высокий берег, а над обрывом лавочка старенькая. Я ее уберу и сделаю там беседку и поставлю качели широкие. Там мало кто ходит, только соседи в основном. Там место не проходное. Красота. И иву посажу, чтобы она выросла и водопадом над беседкой, вот так ярусами.
Наташа размечталась и от удовольствия даже глаза закрыла. Она показывала руками и уже представила огромное дерево с ниспадающими волнами, колышущимися под легким порывом ветерка. Ей даже показалось, что она уже там – в своей беседке.
– Этот дом отдают дорого, – вернула Маша мечтательницу на землю.
– Я начала давить на то, что дому сто тридцать лет, что он старый и плюс документы на него тоже очень старые. Технический паспорт 1995 года. Сказала, что если дешевле, то заплачу наличкой. Осталось придумать, где ее взять. Сделка вот уже, а мне до кредита еще пять месяцев.
– У нашего попроси. Может, сделает исключение, я слышала, кто-то недавно взял на машину кредит, а работает всего три месяца, из буфета, кажется. Не помню, но ты спроси.
Наташа никого ни о чем просить не любила, она все всегда делала сама. Привыкла справляться своими силами. Она шла и размышляла, как у Константина просить возможность взять в их банке кредит раньше.
Когда она сняла жилье, она ни о чем таком не планировала, но три недели назад она прогуливалась по району, где жила и увидела на заборе табличку «ПРОДАЕТСЯ». Дом очаровал ее с первого взгляда. Она как завороженная набрала номер с объявления, но там никто не ответил. Тогда она как под наваждением толкнула калитку и та приглашающе открылась. Не испытывая ни капли страха, она прошла во двор, оглядела все постройки, сад действительно был как паутиной весь окутал разросшимся виноградом. Лозы переплелись с ветвями до самых макушек. Груши, сливы и яблоки висели вперемешку с виноградными кистями.
