Иннокентий встал перед ней на колени, Аня, уткнувшись в его волосы, плакала навзрыд. Наконец, она сказала:
– Я прощаю тебя, но я буду любить и ждать только тебя.
Пётр всё также стоял, скрючившись в три погибели в кустах акации, Аня его не видела. Смерть одобрительно улыбалась. Иннокентий увидел, как она секатором прямо из воздуха настригла целый букет прекрасных белых роз и эти розы плавно опустились на землю перед носом ошарашенного Иннокентия. В прошлый раз он точно не видел этого букета. Он хотел подумать, что делать с цветами, но ему уже нужно было уходить.
Увидев, что Иннокентий быстрыми шагами уходит прочь, Пётр не растерялся и вынырнул из куста акации прямо перед Аней, которая всё ещё сидела на крыльце и плакала. Иннокентий уже шагал от этого места, но боковым зрением видел, как вздрогнула и ещё сильнее заплакала Аня. Пётр сразу перешёл в наступление:
– Я очень тебя люблю! Я всё слышал, давай поженимся!
Аня продолжала плакать:
– Но я не люблю тебя, я очень люблю Кешу.
– Ну не любишь меня и ладно. Моей любви хватит на нас троих. Но тебе нужна защита и материальная поддержка, а твоему ребёнку нужен отец.
Пётр наклонился завязать шнурок и только тут увидел цветы. Необычные белые цветы, похожие на маленькие белые розы, сияли люминесцентными светом, а их лепестки были закручены внутрь. Он протянул Ане букет, она уткнулась в него и заплакала ещё сильнее.
Иннокентий со стороны со слезами на глазах мог видеть, как он сам, 18-летний парень, удаляется от Аниного дома, чтобы больше никогда туда не вернуться. Он в последний раз смотрел на красивую девушку, которая больше не плакала, а только всхлипывала, уткнувшись лицом в роскошный букет Смерти, и ему было жаль. Себя или её? Он ещё этого не осознал. Петр, ещё не до конца веривший в своё счастье, что-то восторженно рассказывал Ане и гладил её по волосам.
Смерть взяла Иннокентия за руку, и они уже почти растворились в мерцающей дымке, как вдруг она спохватилась:
– Секатор возьми! Это очень хороший и нужный инструмент.
Дымка плотным слоем окутала их, а затем старик со своей спутницей снова материализовались между трансформаторной будкой и забором. Солнце стояло высоко, а на синем небе не видно ни облачка. Вокруг суетились люди, но никто не замечал дряхлого старика в полосатой больничной пижаме, который шёл по улице рядом со своей Смертью.
Что может чувствовать человек, который знает, что сейчас он совершает самую большую ошибку в своей жизни? Боль и отчаяние. Так плохо Иннокентий не чувствовал себя уже давно. Сейчас в нём обострились старые чувства. Он злился от того, что ему только что сломала планы девушка, которую он даже не любил. Но рядом с этими чувствами он ощутил и другие. Это чувства человека, которые прожил долгую и бесполезную жизнь. Чувства человека, который всю жизнь винил себя за этот поступок и из-за этого упустил множество возможностей. Он только что попросил прощения и вроде бы исправил главную ошибку, но ему не полегчало. Наоборот, ему стало ещё хуже. Душа разрывалась от того, как глупо всё произошло тогда и от того, что он столько лет хранил это в себе.
Когда они, наконец, добрались в палату и старик вернулся в своё тело, он заметил, что физически чувствует себя вполне неплохо. Боль ушла, раны значительно затянулись, а подгузник был чистым. Только душевная боль стала ещё сильнее. Можно сказать, она стала просто невыносимой, потому что раньше Иннокентий её заглушал, а теперь она вырвалась наружу и раздирала его на части. Смерть присела на стул у окна и салфеткой протирала секатор, мурлыкая себе под нос какую-то песенку. Затем она резко повернулась к Иннокентию и сказала:
