Сверкнула молния, и грянул гром; началась гроза. Гремело так, что у таверны повылетали окна, а крышу (на которой сидела вездесущая Вредная Птица) несколькими мгновениями ранее сорвал ледяной ветер; пернатое творение перелетело на дерево. От грохота грома люди зажимали уши, а посыпавшийся град бил больно и часто. Ливень, мощный ливень обрушился на Блюменталь, размывая все дороги и тропинки.
– Ну, хоть не багровый! – Заметили кобольды, когда ливень прекратился. – Капли прозрачные, а это уже хорошо.
– Мы всё починим тебе, Эрна. – Успокаивали стромкарлы хозяйку таверны, которая стенала, воздев руки к небу. – И окна вставим и крышу на место водрузим.
– За несколько бесплатных ужинов? Знаю я вас, хитрецы!
– За просто так. – Обиделись те в ответ.
Немного усилий и терпения – и вот, таверна как новая, потому что есть ещё на этом свете мастера, которые творят чудеса.
Дождь утих окончательно; из-за кучево-дождевых облаков выглянуло солнце. Красивая тройная радуга раскинулась на небе, радуя прикованные к ней взоры. Вместо урагана – лёгкий ветерок, словно и не происходило ничего до этого.
– Что это было? – Спросил поражённый Феликс – он был впечатлительной натурой.
– Сколько я живу здесь, не припомню такого. – Задумчиво вымолвил Хорст. – В наших краях такая непогода – странное явление.
– А ещё интереснее то, что перед всем этим не летали низко чайки. – Высказался Эдмунд.
– Они не вообще сегодня не летали. – Добавил Ральф, покуривая трубку.
У многих было испорчено и настроение, и намокшая одежда, но хуже всего было Эрне – многие из блюд, с такой любовью приготовленных Гретой, попав под дождь из-за сорванной ветром крыши, теперь пришлось отнести хрюкам – те-то съедят всё, что им дадут.
– Не расстраивайся. – Бросил плачущей Эрне собравшийся в обратный путь Тиль Мергенталер. – Поверь мне на слово: это ещё не самое страшное, что могло приключиться.
– Обсушись, господин! Далёк твой путь. – Подняла заплаканное лицо хозяйка таверны.
– Солнце высушит. – Хмуро ответил ей ландграф и, сев на своего коня, ускакал прочь…
Вернер, выждав, пока наладится погода, выбрался из своего укрытия – ливень застал его по дороге домой, и сын кузнеца так и не пообедал. Убежищем ему послужило какое-то заброшенное крытое сооружение, одиноко стоявшее в поле у дороги.
Мальчик, нарвав полевых цветов, ещё мокрых от проливного дождя и от этого ещё более благоухающих, направился в сад, где видел Эрику – может быть, она придёт после обеда туда поиграть?
Вернеру несказанно повезло: Эрика неторопливо шла в сад с другой стороны; её силуэт виднелся на горизонте.
Мальчик немного срезал и подошёл к ней, протягивая букет дивно пахнущих соцветий.
– Это тебе. – Улыбаясь, молвил он и покраснел, как рак – он волновался.
– Ой, какие чудесные цветы! – Обрадовалась Эрика, глядя на ромашки и васильки, и тоже зашлась краской – на её щёчках играл румянец. – А я иду собирать грибы после дождика. Пойдёшь со мной?
– Конечно! Но тогда лучше не в сад, а в лес!
– Но мне далеко нельзя… – Вздохнула та.
– А мы не будем долго бродить по лесу; наберём в твою корзинку самых отборных грибов – и сразу обратно. Одна нога здесь, другая – там.
Взявшись за руки, дети развернулись и зашагали в сторону дома Вернера – ведь до леса там рукой подать.
Пока они шли, дочь мельника, не будучи жадной девочкой, угостила своего попутчика кусочком яблочного пирога, который собрала ей в дорогу Хайди:
