– Дело в том, что мне пришлось отсюда временно… уйти.
Он не решился сказать «убежать», хотя это как раз соответствовало действительности. Он именно бежал сломя голову, испуганный до смерти.
– Почему же? – полицейские спросили это практически одновременно.
Как бы это глупо не звучало, он все равно сказал:
– Мне кажется, здесь кто-то есть. Кто-то посторонний и не слишком добрый.
Он вкратце рассказал о странных звонках, угрозах вырвать ноги и перемещениях куклы в пространстве садика.
– Понимаете, – он говорил спокойно, хотя и чувствовал, как у него подрагивают словно назло руки. – Кукла ведь не может сама передвигаться? Это что-то из области фантастики.
– Согласна, – недовольна ответила ему женщина, а ее напарник усмехнулся.
Только бы они не приняли меня за психа, только не это, Господи!
– Именно поэтому я и считаю, что тут прячется какой-то шутник. Сам я его не стал искать.
– Это почему? Испугались?
– Вообще-то адекватный человек не будет орать в трубку про то, что оторвет мне ноги и руки, если на то пошло, не так ли? – Максим посмотрел на полицейских, которые изучали его словно подопытного. В данный момент они пытались определить – кто пред ними. Сумасшедший, просто придурок-шутник или же нормальный человек, которому в самом деле могла грозить опасность?
– Я бы хотел, раз вы уже здесь, чтобы обыскали садик и попытались найти этого гаденыша-телефониста-кукольника. И потом надрали ему задницу, после меня разумеется.
Надрать задницу шутнику, который до смерти напугал его и выставил идиотом, сейчас было идеей фикс Максима.
Полицейские переглянулись, потом кивнули.
– Начнем с первого этажа. Вы оставайтесь здесь, у входа. Пожарные выходы здесь есть?
– Да, там дальше по коридору за кухней, но он закрыт. Во всяком случае, был закрыт.
Уверенности в чем бы то ни было у него больше не оставалось.
– Почему в детском садике нет детей и другого персонала? – спросила полицейская. Казалось, ее не сильно удивлял этот весьма странный факт.
– Он законсервирован. Временно.
Садик не консервная банка, послышался недовольный голос Данислава Юльевича. Но Максиму было все равно.
Обыск первого этажа занял чуть более получаса, второго еще меньше. Следов вторжения неизвестного, чьего-то присутствия и уж тем более самого шутника не обнаружили.
– Быть может, он сбежал через открытую дверь, пока я звонил из школы.
– Очень может быть, – полицейские, по крайней мере женщина, ему не поверили. – Мы проверим район, опросим очевидцев если они все-таки найдутся, и, возможно, вечером снова заедем.
– Посмотрите сводки по пропавшим детям, не пропадал ли кто в городе, – сказал им Макс, когда те уже спускались с крыльца.
– Не учите нас работать, молодой человек, – довольно грубо ответила ему женщина, даже не обернувшись.
Максим очень рассчитывал на то, что во время их продолжительной беседы на психа он все-таки похож не был.
Закрыв дверь, он вернулся на свое рабочее место. Трубка телефона по-прежнему лежала на полу у стены. Поднять ее он не решался и очень надеялся, что в обозримые пару часов в детский сад никто не позвонит. Отвечать на звонки, ожидая в любой момент услышать зловещий голос с угрозами, не хотелось.
На кухне радио играло песню ВИА Акварели «Ты забудешь – я напомню, потеряешь – я найду», совсем не вязавшаяся с ситуацией, происходившей в садике. Максим вскипятил чайник и принялся делать бутерброды. Ветчина из холодильника при открытии упаковки издавала мясные благоухания на всю кухню и возбуждала аппетит. Неспешно выпив чаю и скушав несколько бутербродов, Макс понял, что безнадежно упавшее настроение начало подниматься. В конце концов, двери закрыты, полиция никого не нашла и какое-то время будет патрулировать улицу, поэтому психу придется нелегко. Если же он продолжит названивать и шептать в трубку свои гнусности, Максим снова вызовет полицию, и они попробуют отследить звонок. И вот тогда психа точно возьмут за задницу, после чего он долго не захочет звонить кому бы то ни было. Последняя картина вызвала на усталом лице Данилина злорадную ухмылку.
