– Почему вы до этого молчали? – воспользовавшись паузой, произнес, глядя то на Розу, то на Рому. Они оба потупились, потом посмотрели друг на друга. В затянувшейся паузе я уже решил что им нечего ответить, но… Ромка залез мне на колени, и, едва слышно прошептал, мне на ухо:
– Мы длуг длуга слысим.
Друг друга слышат… От сердца упал камень. Да, мне говорили педагоги, что двойняшки, близняшки, они часто общаются как-то по-своему, не традиционной речью, а своей. И некоторые чуть опаздывают в развитии. Потому что им нет необходимости быть понятыми посторонними.
И, видимо, с моими детьми это и произошло. Находясь постоянно в тесном контакте друг с другом, они научились взаимодействовать на животном уровне. И, наконец, решили что пора бы и поговорить со взрослыми. Используя обычный человеческий язык, который успели выучить.
– Этот слон очень красивый, – произнес я, продолжая рассматривать рисунок. И с того дня он висит в рамочке в моем кабинете, напоминая о самом счастливом дне в моей жизни.
А ведь я до последнего дня не верил что все обойдется. Я прокручивал все события, предшествовавшие рождению детей, думая о том, что я виноват. Виноват что не уследил, виноват что выбрал им не ту маму.
Когда моя дурная женушка на восьмом месяце беременности вырулила на «порше» в дерево, она попала не в травматологию, а в родовое отделение. Хорошая машина уберегла ее от травм, но, к сожалению, авария спровоцировала стремительные роды. Еще в машине скорой помощи появились на свет двойняшки. Как сказал врач, прохождение по неподготовленным родовым путям привело к кровоизлиянию в мозг. У обоих. И по приезду в больницу оба ребенка сразу попали в отделение патологии.
Шансов что Роза и Ромка станут нормальными было не так много. Но нам повезло всем. И прежде всего мне. Мне не придется жить с мыслью, что из-за меня мои дети стали инвалидами. Потому что я не уследил за идиоткой, которая носила их в себе. А дети не будут мучиться. И может быть, они однажды займут мое место и будут мне отрадой в старости. Мне очень, очень хочется, чтобы и Роза, и Рома однажды сказали мне: папа, иди катайся на своем мотоцикле, а мы возьмем управление твоей империей. И я отдам! Ни разу не подумаю.
К тому моменту, когда у детей прошел тремор и нормализовались рефлексы, Юля уже усвистала в неизвестном направлении, рассудив, что дети с диагнозом и возможным ДЦП ей не нужны, она слишком молода и прекрасна, чтобы тратить время на уход за больными. И даже когда выяснилось, что ни Рома, ни Роза ни являются инвалидами, она не объявилась, видимо решив, что материнство ее не интересует. А если объявятся, то уже сами дети ее не узнают. Для них она посторонняя тетя, которой не было в день, когда они заговорили.
Они не спрашивают где мама. Я даже не понимаю, почему. Должны ведь. Но когда я приезжаю из офиса, они тут же виснут на мне, целуют в щеки, и Роза обязательно шепчет:
– Папка колючий!
А я смеюсь. Колючий. Я всегда к вечеру колючий.
Маму бы им. Но ни одна женщина больше меня не обманет. Все они лицемерные твари, которые только и думают, как бы обмануть меня, как бы получить больше денег. Я не верю что есть нормальные. Юля убила не то чтобы веру в женщин. Веру в человечество. И все что у меня есть – это дети, мои кровинушки. Моя самая большая радость.
