Умерла любимая бабушка, угодил в тюрьму папа, родители решили развестись… Говорить ли об этом ребенку? Слезы наворачиваются от сочувствия. Ко всем. И ко взрослым, попавшим в такие, невыносимо трудные, обстоятельства. И к маленьким, которые в силу своей чувствительности замечают неладное и маются не меньше больших.
О больших
Когда случается беда, взрослые оказываются наедине со своими страхами и душевными метаниями: говорить ли о случившемся ребенку или лучше не омрачать его беззаботное детство? Как он примет эту новость? Как будет страдать? Может, пусть живет и ничего не знает? А еще нам, взрослым, бонусом к этим терзаниям достается и переживание самого горестного события. Что больнее – сказать трудно.
Тут подключается и ответственность за психическое благополучие ребенка, и страх за него, и сомнения в правильности собственного поступка, и злость, и боль, и много разных чувств. Эта гремучая смесь порой даже самого умного человека лишает здравого смысла… Часто на этой волне взрослый принимает решение: не говорить правду о случившемся, а сочинить какую-нибудь легенду: «бабушка уехала в санаторий лечиться, давай напишем ей письмо», «папа отправился в дальнюю командировку, только что звонил и предал тебе привет», «дедушка остался зимовать на даче…». Намерение благое, но путь трудный.
Неподъемная ложь
Бывает ложь легкая (это, когда приличия ради делаешь комплимент страшненькой девушке), а бывает тяжелая. Так вот подобные сочиненные взрослыми истории – это ложь неподъемная. Поддерживать эти легенды трудно, врать приходится много. И если сначала это был маленький клубочек лжи «у бабушки заболел живот, и она уехала лечиться», то потом эта история разрастается, благодаря ответам на многочисленные детские «почему?» и «когда?». И за каждое сказанное слово взрослому приходится платить муками совести, бессонными ночами, новыми ухищрениями, сомнениями. Постепенно подключается и новый страх: а что будет, когда ребенок узнает правду? Вдруг он узнает ее от кого-то другого?
А теперь представим, что тайну приходится хранить не одному взрослому, а целой семье, допустим, состоящей из пяти человек. Вот так изначально маленький клубочек лжи в итоге опутывает своими нитками всю семью, даже тех ее членов, которые живут под разными крышами, в разных городах и даже странах. У каждого свой взгляд на ситуацию, у каждого свой внутренний критик, у каждого свой цензор внутри. Один из пяти может рано или поздно расхотеть играть по этим правилам, передумать, совестью замучиться, взгляд изменить. Что тогда? Ссоры, разногласия, недомолвки, а иногда – избегание контакта с тем, кто желает рассказать малышу правду, несмотря ни на что, или даже с самим малышом, чтобы не тяготиться, чтобы реже в глаза смотреть.
И взрослый, инициатор легенды, ее автор и вдохновитель, попадает в новую трудность: перед ним рано или поздно встает острая необходимость рассказать ребенку правду…
О маленьких
А тем временем, пока семья или кто-то из ее членов мается сочинением подобных легенд и разгребает их последствия, ребенок чувствует неладное. И мается тоже. Страшная правда начинает выглядывать и посматривать на малыша из-под покрова взрослой лжи: красные, заплаканные глаза мамы, обрывок недвусмысленного телефонного разговора, кухонная болтовня шепотом, натянутые улыбки взрослых… Но правда эта неоформленная, недоразвитая, какая-то не понятная. А потому – очень страшная.
